Здесь, у озера, под палящим солнцем, Гарри отчетливо увидел людей, которые любили его и один за другим вставали на его защиту: отца, мать, крестного, Думбльдора. И понял, что с этим покончено. Он больше никому не позволит встать между собой и Вольдемортом; ему уже в год следовало понять, что родительские руки не всесильны и не могут защитить от всех бед. Нечего надеяться на пробуждение от кошмара, на ласковые заверения, что все хорошо, а плохое только привиделось; последний великий защитник умер, и теперь Гарри остался совсем один.
Человечек в черном наконец замолчал и вернулся на место. Гарри ждал, что встанет кто-то еще, возможно, министр, но все сидели не шелохнувшись.
Затем раздались испуганные возгласы. Яркий белый огонь охватил тело и стол, на котором оно лежало; очень скоро Думбльдора не стало видно за языками пламени. Белый дым поднимался спиралями, принимая странные очертания; на миг Гарри показалось – у него даже замерло сердце, – будто он видел феникса, радостно взмывшего в голубое небо, но в следующую секунду огонь погас. Взглядам открылась белая мраморная гробница, укрывшая стол с телом Думбльдора.
Вновь послышались испуганные крики – в воздух полетели сотни стрел, но они упали, не достигнув людей. То был последний салют кентавров; Гарри видел, как они развернулись и скрылись в прохладной глубине леса. Русалиды медленно опустились под воду и тоже пропали из виду.
Гарри посмотрел на своих друзей. Рон сидел зажмурившись, словно ослепнув от солнечного света. Лицо Гермионы блестело от слез, но Джинни уже не плакала. Она встретила взгляд Гарри с той же огненной решимостью, с какой бросилась обнимать его после победы на квидишном чемпионате, и он почувствовал, что они читают мысли друг друга; понял, что, рассказав о своих планах, не услышит в ответ: «не надо» или «будь осторожен», – Джинни примет его решение, ибо не ждет от него ничего другого. И тогда он нашел в себе силы сказать то, что обязан был сказать сразу после гибели Думбльдора.
– Джинни, послушай… – очень тихо начал он. Люди вокруг вставали, переговаривались; шум голосов нарастал. – Я больше не могу с тобой встречаться. Мы должны прекратить… Нам нельзя быть вместе.
Она спросила с кривоватой улыбкой:
– По какой-нибудь дурацкой благородной причине, да?
– Эти несколько недель с тобой… они были как из чужой прекрасной жизни, – сказал Гарри. – Но я не могу… мы не можем… дальше я должен один.
Она не плакала, просто смотрела на него.
– Вольдеморт использует тех, кто дорог его врагам. Однажды он уже сделал из тебя наживку, всего лишь потому, что ты сестра моего лучшего друга. Подумай, как ты рискуешь, если мы останемся вместе. Он узнает, пронюхает. И попытается добраться до меня через тебя.
– А если мне безразлично? – с яростным вызовом бросила Джинни.
– Мне не безразлично, – ответил Гарри. – Как, по-твоему, я бы себя чувствовал, если б это были твои похороны… и по моей вине…
Джинни отвела глаза и посмотрела на озеро.
– Я никогда по-настоящему не отказывалась от мечты о тебе, – проговорила она. – Всегда надеялась… Гермиона говорила, надо жить своей жизнью, встречаться с другими, чтобы стать раскованнее… я ведь при тебе и рта не могла раскрыть, помнишь? А она считала, что ты скорее обратишь на меня внимание, если я буду… сама собой.
– Экая умница наша Гермиона. – Гарри постарался улыбнуться. – Жалко только, что я поздно спохватился. У нас было бы столько времени… месяцы… даже годы…
– Но ты же был занят, ты все время спасал колдовской мир, – грустно рассмеялась Джинни. – В общем… не могу сказать, что ты меня удивил. Я знала, что в конце концов так и случится. Что ты не будешь счастлив, пока не расправишься с Вольдемортом. Наверное, поэтому ты мне и нравишься.
Гарри не мог больше слушать; он боялся, что, если и дальше будет сидеть рядом с Джинни, его решимость пошатнется. Он посмотрел на Рона. Тот обнимал и гладил по голове Гермиону, которая плакала у него на плече; слезы так и капали с кончика его длинного носа. Гарри отчаянно махнул рукой, встал, отвернулся от Джинни и могилы Думбльдора и зашагал вокруг озера. Движение приносило хоть какое-то облегчение; пожалуй, на поиски окаянтов и смертный бой с Вольдемортом тоже лучше пуститься сразу, а не ждать у моря погоды…