Маленький волшебник поднял волшебную палочку высоко над головами Билла и Флёр, и на них посыпался дождь из серебряных звёзд, которые кружились вокруг их фигур, теперь, казалось, слившихся в одну. Как только Фред и Джордж начали аплодировать, золотистые шарики над головами взорвались и оттуда вылетели райские птицы и маленькие золотые колокольчики, которые зависли в воздухе, добавляя к всеобщему ликованию свои пение и звон.
— Дамы и господа! — снова заговорил волшебник со спутанными волосами. — Встаньте, пожалуйста.
Как только все встали (тётушка Мюриэль — с громкими жалобами), он взмахнул палочкой. Стулья, на которых сидели гости, изящно взлетели в воздух, в тот же миг исчезли стены шатра — и вот они очутились под пологом, опирающимся на золотые столбы. Им открывался великолепный вид на залитый солнцем сад и прилегающую территорию. Затем из маленького бассейна посреди бывшего шатра во все стороны хлынуло расплавленное золото, образуя блестящую танцевальную площадку, а парящие в воздухе стулья сами собой заняли свои места вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями, столиков, и всё вместе не менее изящно опустилось обратно на землю, в то время как группа в золотых костюмах двинулась по направлению к подиуму.
— Красиво, — одобрительным тоном проговорил Рон, как только отовсюду появились официанты.
У некоторых в руках были серебряные подносы с тыквенным соком, сливочным пивом и огненным виски. Другие же разносили разнообразные пироги и бутерброды.
— Пойдёмте, поздравим их! — предложила Гермиона, вставая на цыпочки, чтобы увидеть, где именно Билла и Флёр окружила толпа гостей, жаждущих высказать свои пожелания.
— Успеем ещё, — пожал плечами Рон, схватив с ближайшего подноса три сливочных пива и передав один из них Гарри. — Гермиона, подожди, давайте займём столик… не здесь! Подальше от Мюриэль…
Рон прокладывал дорогу по пока пустой танцевальной площадке, на ходу оглядываясь по сторонам, и Гарри был уверен, что взглядом он выискивал Крама. К тому времени, что они дошли до противоположенной стороны шатра, большинство столиков уже было занято. Исключение составлял тот, за которым в одиночестве сидела Луна.
— Ничего, если мы присоединимся? — поинтересовался у неё Рон.
— Да, конечно, — радостно ответила она. — Папа ушёл, чтобы вручить Биллу и Флёр наш подарок.
— И что же это? Запасы гардирутов на всю жизнь? — задал очередной вопрос Рон.
Гермиона решила пихнуть его под столом, но случайно ударила Гарри. От боли у него на глазах выступили слёзы, так что на пару мгновений он потерял нить разговора.
Заиграли музыканты. Билл и Флёр первыми вышли на танцплощадку, вызвав бурю аплодисментов; вскоре к ним присоединились мистер Уизли с мадам Делакур, а вслед и миссис Уизли в паре с отцом Флёр.
— Мне нравится эта песня, — мечтательно произнесла Луна, покачиваясь из стороны в сторону в такт напоминающей вальс музыке, а через несколько секунд встала и плавно двинулась к танцплощадке, где она в одиночестве, прикрыв глаза, закружилась на месте, время от времени взмахивая руками.
— Она классная, да? — восхитился Рон. — Всегда в хорошем настроении.
Но улыбка с его лица моментально исчезла, как только на место Луны сел Виктор Крам. Гермионе очень шло лёгкое смущение, но на этот раз Крам не сделал ей комплимента. Нахмурившись, он спросил:
— Кто этот мужчина в жёлтом?
— Это Ксенофилиус Лавгуд, отец нашей подруги, — ответил Рон. В его тоне звучал вызов, обозначавший, что они вовсе не собираются смеяться над Ксенофилиусом, как бы этого ни хотелось. — Пойдём танцевать, — неожиданно сказал он Гермионе.
Этим предложением он застал её врасплох, но в то же время ей было приятно. Она встала, и они вместе исчезли в толпе танцующих.
— А, они теперь вмеште? — расстроился моментально Крам.
— Эээ… вроде того, — ответил Гарри.
— А ты кто такой? — спросил Крам.
— Барни Уизли.
Они пожали друг другу руки.
— Ты, Барни… ты хорошо знаешь этого Лавгуда?
— Нет, я только сегодня с ним познакомился. А что?
Крам поверх своего напитка сердито смотрел на Ксенофилиуса, разговаривавшего с несколькими колдунами в другом конце танцплощадки.
— Прошто, — начал Крам, — ешли он был не гошть Флёр, я бы вызвал его на дуэль, здесь и шейчас, за то, что он ношит этот гадкий знак у шебя на груди.
— Знак? — переспросил Гарри, теперь тоже глядя на Ксенофилиуса. Странный треугольный глаз всё так же блестел на его груди. — Почему? Что с ним не так?
— Гринделвальд. Это знак Гринделвальда.
— Гринделвальд… Тёмный волшебник, побеждённый Дамблдором?