Выбрать главу

Вечер подходил к концу, всё больше мотыльков летало под потолком шатра, теперь освещённого летающими золотыми фонарями. Празднество становилось всё более и более развесёлым. Фред и Джордж давно пропали где-то с парочкой кузин Флёр; в углу Чарли, Хагрид и какой-то волшебник в фиолетовой шляпе распевали «Одо-героя».

Пробираясь сквозь толпу в попытке отвязаться от пьяного дядюшки Рона, который никак не мог решить, его Гарри сын или нет, Гарри заметил одинокого старого волшебника за столом. Его голову венчала поеденная молью феска, а облако седых волос было похожим на одуванчик.

Он казался смутно знакомым. Гарри поднапряг мозги и вспомнил, что это Эльфиас Додж, член Ордена Феникса и автор статьи о Дамблдоре.

Гарри подошёл к нему.

— Можно я присяду?

— Конечно, конечно, — Додж говорил высоким сипящим голосом.

Гарри устроился рядом.

— Мистер Додж, я Гарри Поттер.

Додж ахнул.

— Мой мальчик! Артур сказал мне, что ты здесь под обличьем. Я так рад, так польщён!

Нервно радующийся Додж налил Гарри кубок шампанского.

— Я хотел тебе написать… — прошептал он, — после того, как Дамблдор… такой шок… и для тебя, я уверен…

Крошечные глазки Доджа наполнились внезапными слезами.

— Я читал статью, которую Вы написали для "Ежедневного Пророка", — сказал Гарри. — Я не знал, что Вы знали профессора Дамблдора настолько хорошо.

— Не лучше кого-нибудь другого, — Додж промокнул глаза салфеткой. — Конечно, я знал его дольше всех, если не считать Аберфорта… Как-то так получается, что никто никогда не считает Аберфорта…

— Кстати, о "Ежедневном Пророке"… Не знаю, видели ли Вы, мистер Додж?

— Ах, мой милый, зови меня Эльфиас, пожалуйста.

— Эльфиас, я не знаю, видели ли Вы интервью Риты Скитер о Дамблдоре?

Лицо Доджа налилось краской гнева.

— Да, Гарри, я его видел. Эта женщина, точнее сказать, эта стервятница, приставала ко мне с вопросами, и, к стыду своему, должен сказать, я был с ней весьма груб и обозвал докучливой жабой. Что привело, как ты мог видеть, к клевете о здравости моего рассудка.

— Так вот, в этом интервью, — продолжил Гарри, — Рита Скитер намекает, что профессор Дамблдор в молодости изучал Тёмные Искусства.

— Не верь ни слову! — мгновенно отреагировал Додж. — Ни словечку, Гарри! Не позволяй запятнать твои воспоминания об Альбусе Дамблдоре.

Вид убеждённого, страдальческого лица Доджа вовсе не утешил Гарри, а скорее вызвал раздражение. Неужели Додж думает, это так просто— выбрать, верить или нет? Разве Додж не понял, что Гарри нужно быть уверенным, ему необходимо знать?

Возможно, Додж почувствовал состояние Гарри, так как он с обеспокоенным видом продолжил:

— Гарри, Рита Скитер ужасная…

Его слова прервало пронзительное хихикание.

— Рита Скитер? О, обожаю её, всегда читаю её статьи!

Подняв головы, Гарри и Додж обнаружили тётушку Мюриэль с перьями в волосах и кубком шампанского в руке.

— Она пишет книгу о Дамблдоре, вы знаете!

— Здравствуй, Мюриэль, — поздоровался Додж. — Да, мы как раз обсуждали…

— Эй, ты! Дай мне твой стул, мне сто семь лет!

Очередной рыжий кузен Уизли, с опаской оглядываясь, вскочил со своего места. Тётушка Мюриэль с неожиданной силой подтащила кресло к Гарри и Доджу и плюхнулась между ними.

— Привет ещё раз, Барри или как там тебя, — кивнула она Гарри. — Так что ты там говорил про Риту Скитер, Эльфиас? Знаешь, что она пишет биографию Дамблдора? Жду не дождусь, когда смогу прочитать. Надо не забыть сделать заказ у Флориша и Блоттса!

Додж смотрел на неё холодно и надменно, но тётушка Мюриэль опустошила свой кубок и щёлкнула пальцами проходящему мимо официанту, чтобы потребовать ещё один. Отхлебнув ещё немалый глоток шампанского, после отрыжки она продолжила:

— Ну и что вы таращитесь, как пара плюшевых лягушек? До того как он стал весь из себя уважаемый и многоуважаемый, об Альбусе ходило немало забавных слухов.

— Грязные инсинуации! — сказал Додж, снова став красным, как редиска.

— Знала, что ты так скажешь, Эльфиас, — прокудахтала тётушка Мюриэль. — Я заметила, как ты ловко обошёл все скользкие места в этом своём некрологе!

— Весьма жаль, что ты так думаешь, — тон Доджа стал ещё холоднее. — Уверяю, я писал от чистого сердца.