— Одно дело торчать перед входом в Министерство под прикрытием плаща-невидимки, но здесь совсем другое, Гермиона, — Рон ткнул пальцем в экземпляр "Ежедневного Пророка", выпущенного десять дней назад. — Ты в списке магглорождённых, которые не явились для допроса!
— А ты, предполагается, умираешь от фурункулёза в Норе! Если кто и не должен идти, то это Гарри: за его голову назначена цена в 10 тысяч галлеонов…
— Отлично, я останусь, — сказал Гарри. — Дайте знать, если вдруг разгромите Волдеморта, ладно?
Рон и Гермиона засмеялись, и вдруг Гарри пронзила боль от шрама. Рука его взметнулась ко лбу. Он видел, что глаза Гермионы сузились, и постарался сделать движение рукой, как будто откидывает волосы со лба.
— Ну, если все трое идут, мы должны аппарировать по отдельности, — отметил Рон. — Мы все теперь не помещаемся под плащом.
Шрам Гарри болел всё сильнее и сильнее. Он поднялся, и тотчас к нему поспешил Кричер.
— Хозяин не доел суп! Может, хозяин предпочитает взяться за острое тушёное мясо с овощами или пирог с патокой, который хозяин так любит?
— Спасибо, Кричер, но я вернусь через минутку… ээ… из ванной.
Зная, что Гермиона с подозрением следит за ним, Гарри поспешил в холл, затем на первый этаж, где ворвался в ванную и затворил за собой дверь. Мыча от боли, он плюхнулся на край чёрного бассейна с кранами в виде распахнувших пасти змей и закрыл глаза.
Он скользил вдоль сумеречной улицы. Строения с высокими деревянными крышами по обеим её сторонам казались пряничными домиками. К одному из них он приблизился и увидел свою белоснежную руку с длинными пальцами, протянутую к двери. Он постучался, чувствуя возрастающее возбуждение.
Дверь открылась — и на пороге предстала смеющаяся женщина. Едва взглянув на Гарри, она переменилась в лице: веселье с лица исчезло, его место занял ужас…
— Грегорович? — спросил высокий, холодный голос.
Она покачала головой, попыталась закрыть дверь. Белая рука преградила путь, не дав этого сделать…
— Мне нужен Грегорович.
— Er wohnt hier nicht mer! — закричала она, тряся своей головой. — Он не жить здесь! Он не жить здесь! Я не знать его!
Оставив попытки закрыть дверь, она попятилась назад, в тёмный холл, и Гарри последовал за ней, постепенно надвигаясь на неё. Его рука с длинными пальцами вытаскивала палочку.
— Где он?
— Das wei? ich nicht! Он уходить! Я не знать, я не знать!
Он поднял руку. Она закричала. Двое маленьких детей вбежали в холл. Она попыталась заслонить их руками. Вспыхнул зелёный луч света…
— Гарри! ГАРРИ!
Он открыл глаза и сполз на пол. Гермиона опять начала колотить в дверь.
— Гарри, открой!
Он кричал, он знал это. Гарри поднялся и отворил дверь. Гермиона, потеряв равновесие, тут же ввалилась внутрь и с подозрением осмотрелась вокруг. Взволнованный Рон стоял прямо за ней и направлял палочку поочерёдно в углы холодной ванной.
— Что ты здесь делал? — серьёзно спросила Гермиона.
— А что ты думаешь, я тут делал? — с некоторой бравадой спросил Гарри в ответ.
— Ты вопил, как сумасшедший! — сказал Рон.
— Оу… я должно быть отключился или..
— Гарри, пожалуйста, не воображай, что мы совсем дураки, — глубоко вздохнула Гермиона. — Мы знаем, твой шрам разболелся. Ты же белый, как лист бумаги.
Гарри сел на край ванны.
— Хорошо. Я только что видел, как Волдеморт убивал женщину. А прямо сейчас, скорее всего, убил всю её семью. И в этом не было необходимости. Всё было как с Седриком — они просто случайно оказались у него на пути…
— Гарри, ты не должен позволять такому случаться снова и снова! — закричала Гермиона, и её голос прозвучал эхом в ванной комнате. — Дамблдор хотел, чтобы ты практиковал окклюменцию! Он считал, что связь опасна, — Волдеморт может использовать её, Гарри! Что хорошего в том, чтобы смотреть его убийства и пытки? Как это может помочь?
— Таким образом я знаю, что он делает, — ответил Гарри.
— Поэтому ты даже не пытаешься прервать связь с ним?
— Гермиона, я не могу. Ты знаешь, что я безнадёжен в окклюменции! Я не смог приобрести этот навык.
— Ты по-настоящему никогда и не пробовал! — горячо заявила она. — Я не понимаю, Гарри, тебе что, нравится поддерживать эту особую связь или отношения, или что… что ещё…
Она поперхнулась под его взглядом, которым он, поднимаясь, её одарил.
— Нравится? — переспросил он тихо. — Тебе бы понравилось?
— Мне… Нет… Прости, Гарри. Я не имела в виду…
— Я ненавижу это, я ненавижу тот факт, что он может пробираться внутрь меня, что я обязан наблюдать за ним, когда он наиболее опасен. Но я собираюсь использовать это.