А дракону, кажется, нравился прохладный и свежий воздух. Он уверенно поднимался всё выше и выше, до тех пор пока они не достигли густой пелены облаков и не нырнули в неё. Гарри уже не мог различать разноцветные крошечные точки машин, направляющихся в столицу и выезжающих из неё. Они летели вперёд и вперёд, над зелёными и коричневыми заплатами сельской местности, над дорогами и реками, пересекающими ландшафты как матовые или блестящие ленты.
— Как ты думаешь, что он ищет? — прокричал Рон, наблюдая за полётом и отмечая, что они летят всё дальше и дальше на север.
— Понятия не имею! — крикнул в ответ Гарри.
Его руки онемели от холода, но он не осмеливался даже пытаться перехватить поудобнее шею дракона. Какое-то время он размышлял о том, что же они будут делать, если увидят под собой паруса — вдруг дракон летел в открытое море? Гарри продрог и окоченел, не говоря уж о том, что его отчаянно мучили голод и жажда. Интересно, а когда в последний раз питался сам дракон? Ему, разумеется, довольно скоро понадобится подкрепиться. А что, если в этот момент он поймёт, что на его спине сидят трое вполне съедобных людей?
Солнце опустилось ниже, небо приобрело глубокий тёмно-синий оттенок, а дракон всё летел. Под ним проносились города и деревни, огромная тень скользила по земле как гигантская туча. Всё тело Гарри болело от усилий, которые требовались, чтобы удержаться на спине дракона.
— Мне кажется, — крикнул Рон после продолжительного молчания, — или мы теряем высоту?
Гарри посмотрел вниз и увидел зелёные холмы и глубокие озера, медные в свете заката. Пейзажи, казалось, приближались, и, если нагнуться, можно было разобрать всё больше деталей. Интересно, может, дракон почувствовал пресную воду, сверкавшую в отражённом солнечном свете?
Дракон спускался ниже и ниже, выписывая огромные круги по спирали, и, очевидно, собирался сесть на одно небольшое озеро.
— Прыгаем, когда он опустится достаточно низко! — крикнул Гарри своим товарищам. — Прямо в воду, прежде чем дракон поймёт, что мы здесь!
Друзья согласились, причем Гермиона с явной неохотой. Теперь Гарри уже мог разглядеть широкое желтое брюхо дракона, скользящее над поверхностью озера.
— СЕЙЧАС!
Он скатился по боку дракона и прыгнул, погрузившись в воду. Падение продлилось дольше, чем он рассчитывал. Гарри довольно сильно ударился о воду и камнем ушёл вниз, нырнув в леденящий зелёный, наполненный тростниковыми зарослями, мир. Он оттолкнулся от дна и, задыхаясь, выплыл на поверхность. Огромные круги расходились в тех местах, куда упали Рон и Гермиона. Дракон, казалось, ничего не заметил. Он продолжил свой полёт над озером, удаляясь от них, и сейчас был уже в пятидесяти фунтах, наклонившись и втягивая воду морщинистым носом. Когда Рон и Гермиона, отплёвываясь и жадно ловя ртом воздух, выплыли из глубины озера, дракон уже летел дальше, тяжело взмахивая крыльями, и приземлился, наконец, на дальнем берегу.
Гарри, Рон и Гермиона выбрались на противоположный берег. Озеро оказалось неглубоким. Но вскоре им пришлось продираться сквозь заросли тростника и грязь больше, чем плыть. Наконец, мокрые, запыхавшиеся и измотанные, они свалились на скользкую траву. Гермиона упала, кашляя и дрожа всем телом. И, хотя Гарри мечтал спокойно уснуть, он заставил себя подняться на ноги. Требовалось установить защитные заклинания, и он достал палочку. Закончив, Гарри присоединился к остальным. Впервые он смог рассмотреть своих друзей, после того как они сбежали из хранилища. На их лицах и руках горели ярко-красные полосы, одежда местами была подпалена. Они морщились от боли, дотрагиваясь до своих многочисленных ран. Гермиона протянула Гарри бутылку — она взяла с собой три бутылочки с тыквенным соком из Шелл-Коттеджа — и сухую мантию, которые достала на всех. Они переоделись и выпили сок.
— Так, с одной стороны… — наконец произнёс Рон, рассматривающий регенерировавшую кожу рук, — хорошо, что мы достали крестраж. С другой, плохой стороны…
— Меча нет, — закончил Гарри сквозь зубы, поскольку прикладывал бадьян на ожог сквозь дыру в джинсах.
— Меча нет, — повторил Рон. — Этот предатель, уродец…
Гарри залез в карман мокрого пиджака, который только что снял, вытащил крестраж и положил перед собой на траву. Мерцающая на солнце чаша притягивала взгляды, и они смотрели на неё, потягивая сок из бутылочек.
— Хорошо хоть в этот раз мы можем не носить его. На шее он выглядел бы весьма странно, — изрёк Рон, вытирая рот тыльной стороной ладони.
Гермиона тем временем устремила взгляд на дальний берег, где всё ещё пил воду дракон.
— Что с ним будет дальше, как вы думаете? — спросила она. — С ним всё будет в порядке?
— Ты говоришь как Хагрид! — воскликнул Рон. — Это дракон, Гермиона. Он может позаботиться о себе сам! Нам нужно волноваться только о том, что будет с нами.
— О чём ты?
— Ну, не знаю, как бы тебе сказать… — ответил Рон. — Просто я думаю, они уже обнаружили, что мы взломали Гринготтс.
Все трое рассмеялись и смеялись так, что не могли остановиться. У Гарри болели рёбра, слегка кружилась голова от голода, но он лежал на траве, смотрел на краснеющее небо и хохотал, пока не надорвал глотку.
— И всё же, что мы будем делать? — наконец приняла серьёзный вид Гермиона. — Ведь он узнает, не так ли? Сами-Знаете-Кто узнает о крестражах!
— Может, они побоятся говорить ему об этом? — с надеждой произнёс Рон. — Может, они скроют…
Небо, запах озёрной воды, голос Рона — всё исчезло. Боль пронзила голову Гарри, как удар меча. Он был в тускло освещённой комнате, перед ним полукругом стояли волшебники, а на полу на коленях согнулась чья-то маленькая дрожащая фигура.
— Что ты мне сказал? — его голос был холодным и высоким, но внутри горели ярость и страх. Единственное, чего он боялся… Но это не может быть правдой, он не понимает, как…
Гоблин дрожал и не в силах был взглянуть в красные глаза волшебника, возвышающегося над ним.
— Повтори, — пробормотал Волдеморт. — Повтори это!
— М-м-мой Господин, — заикался гоблин. Его чёрные глаза были наполнены ужасом. — М-м-мой Господин… мы пытались остановить их… м-м-мошенники, мой Господин… ворвались, ворвались в хранилище Лестрейнджей…
— Мошенники? Какие мошенники? Я полагал, в Гринготтсе есть методы для выявления мошенников? Кто это был?
— Это были… это были… м-м-мальчик Поттер и д-двое его сообщников…
— И они взяли?.. — он повысил голос. Его переполнял жуткий страх. — Говори! Что они взяли?
— М… м-маленькую золотую чашу, м-мой Господин…
— НЕЕТ! — он издал крик ярости, исторгнутый, будто из чужого тела. Он сходил с ума. Это не могло быть правдой, это невозможно, никто не знал. Как этот мальчишка смог раскрыть его секрет? Удар Старейшей палочкой по воздуху — и зелёный свет озарил комнату. Стоявший на коленях гоблин упал замертво. Наблюдавшие за происходящим волшебники в ужасе разбежались в стороны. Беллатрикс и Люциус Малфой, отталкивая других, помчались к выходу, а палочка Волдеморта поднималась снова и снова. Те, кто остался, были убиты. Все они — за то, что принесли ему такие новости, за то, что узнали о чаше…
Один среди мёртвых, он метался по сторонам, а перед его внутренним взором проплывали его сокровища, его защитники, его якоря бессмертия… Дневник уничтожен, чаша украдена. А что, если мальчишка знает и о других крестражах? Может ли он знать о них? А что, если он уже искал их? Нашёл большинство из них? Может, за этим стоит Дамблдор? Дамблдор, который всегда подозревал его; Дамблдор, погибший по его приказу; Дамблдор, чьей палочкой он сейчас владеет; Дамблдор, всё же дотянувшийся до него из царства бесславной смерти с помощью мальчика, этого мальчика…
Но ведь если бы мальчишка разрушил хоть один из крестражей, то он, лорд Волдеморт, конечно, знал бы об этом, почувствовал бы? Он — величайший волшебник из всех, он — самый могущественный, убийца Дамблдора и многих, многих никчёмных безымянных людей. Как мог он, лорд Волдеморт, не знать, если на него самого, самого важного и драгоценного, напали, если его изувечили?