— Если только, — отозвался Рон, — она не нашла способ открыть его, и теперь он овладел ею.
— Разве это её изменит? Она и прежде была такой же злобной, — Гарри пожал плечами.
Гермиона покусывала губу, погружённая в мысли.
— Мы знаем, каждая мелочь важна, — начал Гарри, обращаясь к Гермионе. — Мы знаем, что они заблокировали аппарирование в Министерство и из него. Мы знаем, что только самым важным членам Министерства сейчас позволяют пользоваться каминной сетью из своих домов — Рон слышал, как те двое неназываемых жаловались на подобное. И мы знаем примерно, где находится кабинет Амбридж, потому что слышали, как тот бородатый тип говорил своему товарищу…
— "Я буду этажом выше, Долорес хочет меня видеть", — немедленно процитировала Гермиона.
— Точно, — подтвердил Гарри. — И мы знаем, что попадём внутрь, используя эти смешные монетки, значки или что бы то ни было, потому что я видел, как ведьма брала взаймы такой у своего друга…
— Но у нас нет их!
— Если план сработает, они будут у нас, — тихо продолжил Гарри.
— Не знаю, Гарри, не знаю… Существует так много вещей, которые могут пойти не так, как надо, слишком многое возложено на удачу…
— Это будет точно так же, даже если мы проведём ещё три месяца в подготовке, — возразил Гарри. — Пора действовать.
По лицам друзей он явно видел, что они напуганы его словами. Да и он не испытывал абсолютного спокойствия, однако был уверен, что пришло время привести задуманный план в действие.
Предыдущие четыре недели они провели в плаще-невидимке, шпионя за официальным входом в Министерство, с детства известным Рону благодаря отцу. Они ходили по пятам за снующими туда и сюда министерскими служащими, подслушивали их разговоры и, благодаря этой осторожной слежке, изучили, кто из них каждый день появляется в одно и то же время. Изредка появлялась возможность выкрасть "Ежедневный Пророк" из чьего-нибудь портфеля. Так постепенно они набросали эскизы карт и заметки, лежащие сейчас перед Гермионой.
— Хорошо, — медленно проговорил Рон, — давайте предположим, что мы идём завтра. Мне думается, это должны быть мы с Гарри.
— О, не начинай снова! — вздохнула Гермиона. — Я думала, мы это уже обсудили.
— Одно дело торчать перед входом в Министерство под прикрытием плаща-невидимки, но здесь совсем другое, Гермиона, — Рон ткнул пальцем в экземпляр "Ежедневного Пророка", выпущенного десять дней назад. — Ты в списке магглорождённых, которые не явились для допроса!
— А ты, предполагается, умираешь от фурункулёза в Норе! Если кто и не должен идти, то это Гарри: за его голову назначена цена в 10 тысяч галлеонов…
— Отлично, я останусь, — сказал Гарри. — Дайте знать, если вдруг разгромите Волдеморта, ладно?
Рон и Гермиона засмеялись, и вдруг Гарри пронзила боль от шрама. Рука его взметнулась ко лбу. Он видел, что глаза Гермионы сузились, и постарался сделать движение рукой, как будто откидывает волосы со лба.
— Ну, если все трое идут, мы должны аппарировать по отдельности, — отметил Рон. — Мы все теперь не помещаемся под плащом.
Шрам Гарри болел всё сильнее и сильнее. Он поднялся, и тотчас к нему поспешил Кричер.
— Хозяин не доел суп! Может, хозяин предпочитает взяться за острое тушёное мясо с овощами или пирог с патокой, который хозяин так любит?
— Спасибо, Кричер, но я вернусь через минутку… ээ… из ванной.
Зная, что Гермиона с подозрением следит за ним, Гарри поспешил в холл, затем на первый этаж, где ворвался в ванную и затворил за собой дверь. Мыча от боли, он плюхнулся на край чёрного бассейна с кранами в виде распахнувших пасти змей и закрыл глаза.
Он скользил вдоль сумеречной улицы. Строения с высокими деревянными крышами по обеим её сторонам казались пряничными домиками. К одному из них он приблизился и увидел свою белоснежную руку с длинными пальцами, протянутую к двери. Он постучался, чувствуя возрастающее возбуждение.
Дверь открылась — и на пороге предстала смеющаяся женщина. Едва взглянув на Гарри, она переменилась в лице: веселье с лица исчезло, его место занял ужас…
— Грегорович? — спросил высокий, холодный голос.
Она покачала головой, попыталась закрыть дверь. Белая рука преградила путь, не дав этого сделать…
— Мне нужен Грегорович.
— Er wohnt hier nicht mer! — закричала она, тряся своей головой. — Он не жить здесь! Он не жить здесь! Я не знать его!
Оставив попытки закрыть дверь, она попятилась назад, в тёмный холл, и Гарри последовал за ней, постепенно надвигаясь на неё. Его рука с длинными пальцами вытаскивала палочку.
— Где он?
— Das wei? ich nicht! Он уходить! Я не знать, я не знать!
Он поднял руку. Она закричала. Двое маленьких детей вбежали в холл. Она попыталась заслонить их руками. Вспыхнул зелёный луч света…
— Гарри! ГАРРИ!
Он открыл глаза и сполз на пол. Гермиона опять начала колотить в дверь.
— Гарри, открой!
Он кричал, он знал это. Гарри поднялся и отворил дверь. Гермиона, потеряв равновесие, тут же ввалилась внутрь и с подозрением осмотрелась вокруг. Взволнованный Рон стоял прямо за ней и направлял палочку поочерёдно в углы холодной ванной.
— Что ты здесь делал? — серьёзно спросила Гермиона.
— А что ты думаешь, я тут делал? — с некоторой бравадой спросил Гарри в ответ.
— Ты вопил, как сумасшедший! — сказал Рон.
— Оу… я должно быть отключился или..
— Гарри, пожалуйста, не воображай, что мы совсем дураки, — глубоко вздохнула Гермиона. — Мы знаем, твой шрам разболелся. Ты же белый, как лист бумаги.
Гарри сел на край ванны.
— Хорошо. Я только что видел, как Волдеморт убивал женщину. А прямо сейчас, скорее всего, убил всю её семью. И в этом не было необходимости. Всё было как с Седриком — они просто случайно оказались у него на пути…
— Гарри, ты не должен позволять такому случаться снова и снова! — закричала Гермиона, и её голос прозвучал эхом в ванной комнате. — Дамблдор хотел, чтобы ты практиковал окклюменцию! Он считал, что связь опасна, — Волдеморт может использовать её, Гарри! Что хорошего в том, чтобы смотреть его убийства и пытки? Как это может помочь?
— Таким образом я знаю, что он делает, — ответил Гарри.
— Поэтому ты даже не пытаешься прервать связь с ним?
— Гермиона, я не могу. Ты знаешь, что я безнадёжен в окклюменции! Я не смог приобрести этот навык.
— Ты по-настоящему никогда и не пробовал! — горячо заявила она. — Я не понимаю, Гарри, тебе что, нравится поддерживать эту особую связь или отношения, или что… что ещё…
Она поперхнулась под его взглядом, которым он, поднимаясь, её одарил.
— Нравится? — переспросил он тихо. — Тебе бы понравилось?
— Мне… Нет… Прости, Гарри. Я не имела в виду…
— Я ненавижу это, я ненавижу тот факт, что он может пробираться внутрь меня, что я обязан наблюдать за ним, когда он наиболее опасен. Но я собираюсь использовать это.
— Дамблдор…
— Забудь Дамблдора. Это мой выбор и ничей другой. Я хочу знать, зачем ему Грегорович.
— Кто?
— Изготовитель палочек, причем иностранец, — сказал Гарри. — Он делал палочку Краму, и Крам отзывался о нём блестяще.
— Но, как ты говоришь, — произнёс Рон, — Волдеморт добрался до Олливандера и запер его где-то. Если у него уже есть производитель палочек, зачем понадобился ещё один?
— Может быть, он согласен с Крамом, может, он считает, Грегорович лучше… или он думает, будто Грегорович сможет объяснить, что сделала моя палочка, когда он преследовал меня. Олливандер этого не знал.
Гарри мельком взглянул в разбитое грязное зеркало и увидел, как Рон и Гермиона за его спиной обмениваются скептическими взглядами.
— Гарри, ты снова и снова говоришь о том, что твоя палочка сделала, — сказала Гермиона. — Но это сделал ты! Почему ты так настойчиво не признаёшь своё могущество?