Мистер Уизли прервался: он заметил Гарри в облике Ранкорна, и глубокая неприязнь отразилась на его лице. Двери лифта закрылись, и все четверо снова двинулись вниз.
— А, здравствуй, Рег, — мистер Уизли оглянулся на звук непрестанно падающих капель с мантии Рона. — Разве твоя жена не на допросе сегодня? Ээ, что с тобой случилось? Почему ты такой мокрый?
— В кабинете Яксли идёт дождь, — ответил Рон. Он обращался к плечу мистера Уизли, и Гарри был уверен, что Рон боится, как бы отец не узнал его, если они посмотрят друг другу прямо в глаза. — Я не смог остановить его, и они послали меня за Берни Пилсворсом. Я думаю, они сказали…
— Да, многие кабинеты были залиты дождём в последнее время, — согласился мистер Уизли. — Ты попробовал Meterolojinx Recanto? Оно помогло Блитчли.
— Meterolojinx Recanto? — переспросил Рон. — Нет, я не пробовал. Спасибо, па… то есть, спасибо, Артур.
Двери лифта открылись. Пожилая волшебница с волосами, похожими на муравейник, вышла, и Рон пронёсся мимо и исчез из виду. Гарри попытался последовать за ним, но обнаружил, что его путь преградил Перси Уизли, шагнувший в лифт. Его нос был погружён в бумаги, которые он читал.
Пока двери не лязгнули, снова закрываясь, Перси не осознавал, что находится в лифте со своим отцом. Подняв взгляд, он увидел мистера Уизли, стал красным как редиска и выбежал из лифта, едва двери опять открылись. Второй раз Гарри попытался выбраться из лифта, но в этот раз ему помешала пройти рука мистера Уизли.
— Минуточку, Ранкорн.
Двери лифта закрылись, и, пока они спускались на следующий этаж, мистер Уизли сказал:
— Я слышал, у Вас есть информация о Дирке Криссвеле.
Гарри показалось, что злость мистера Уизли лишь возросла из-за столкновения с Перси, и он решил, что лучший вариант — притвориться ничего не понимающим.
— Простите? — пробормотал он.
— Не отрицайте, Ранкорн, — бросил мистер Уизли свирепо. — Вы разоблачили волшебника, который подделал своё фамильное дерево, не так ли?
— Я… ну и что, если так? — спросил Гарри.
— А то, что Дирк Криссвелл в десять раз больше волшебник, нежели Вы, — ответил мистер Уизли тихо, пока лифт спускался всё ниже. — И если он выберется из Азкабана, Вам придётся отвечать перед ним, не говоря уже о его жене, его сыновьях и его друзьях…
— Артур, — перебил Гарри, — Вы знаете, что находитесь под наблюдением, не так ли?
— Это угроза, Ранкорн? — громко спросил мистер Уизли.
— Нет, — ответил Гарри, — это факт. За каждым Вашим движением следят…
Двери лифта открылись. Они достигли Атриума. Мистер Уизли бросил на Гарри уничтожающий взгляд и выскользнул из лифта. Гарри, дрожа, остался стоять. Ему хотелось превратиться в кого-нибудь другого, нежели Ранкорна… Двери звякнули, закрываясь.
Гарри вытащил плащ-невидимку и надел: он попытается вытащить Гермиону сам, пока Рон разбирается с кабинетом, в котором идёт дождь. Двери открылись — и он вышел в освещённый факелами каменный коридор, сильно отличающийся от обшитых деревянными панелями и устланных коврами коридоров наверху. Когда лифт снова прогромыхал прочь, Гарри слегка задрожал, глядя на чёрную дверь в отдалении, бывшую входом в Отдел Тайн.
Он, не останавливаясь, прошёл дальше, ибо его целью была не чёрная дверь, а проход, который, как он помнил, находился с левой стороны и выходил на лестничные пролёты, ведущие вниз к залам заседаний. Крадясь вниз, он мысленно перебирал разные возможности: у него всё ещё была парочка ложных детонаторов… Но, может быть, лучше просто постучать в дверь зала суда, войти как Ранкорн и попросить Мафалду выйти на пару слов? Он не имел понятия, достаточно ли важен Ранкорн, чтобы так поступить, и даже если он умудрится всё устроить должным образом, длительное отсутствие Гермионы в зале суда может вызвать поиски раньше, чем они покинут Министерство.
Погружённый глубоко в свои мысли, он не сразу заметил неестественный холод, наползающий на тело и разум, как будто его окутал туман. С каждым шагом становилось всё холоднее и холоднее, холод добрался до горла и раздирал лёгкие. И затем он почувствовал растущее в нём то самое, незаметно охватывающее, чувство отчаяния, безнадёжности, заполняющее внутренности…
"Дементоры", — догадался он.
Когда он достиг подножия лестницы и повернул направо, то увидел ужасающую сцену. Тёмный холл перед залами судебных заседаний был заполнен высокими фигурами в чёрных капюшонах, закрывавших полностью лица. Их неровное дыхание было единственным звуком в этом месте. Парализованные ужасом магглорождённые, вызванные для допроса, сидели, сжавшись и дрожа, на жёстких каменных скамьях. Большинство из них прятали лицо в руках, возможно, в инстинктивном стремлении защитить себя от алчных ртов дементоров. Некоторых сопровождали семьи, другие сидели в одиночестве. Дементоры скользили туда-сюда перед ними — и холод, безнадёжность и отчаяние этого места обрушились на Гарри как проклятие…
"Борись с этим", — приказал он себе, так как понимал, что не может вызвать патронуса сейчас без угрозы немедленно обнаружить себя. Поэтому он двинулся вперёд так тихо, как только мог. С каждым шагом его охватывало оцепенение, которое, казалось, овладевало его сознанием, и только мыслью о Гермионе и Роне, ожидавших помощи, он превозмогал отчаяние.
Пробираться между возвышающимися чёрными фигурами было ужасающим: безглазые лица, скрытые капюшоном, поворачивались, когда он проходил, и он был уверен, что они его чувствуют… чувствуют, возможно, присутствие человека, у которого всё ещё есть какая-то надежда, какая-то устойчивость…
Внезапно и отвратительно среди ледяной тишины одна из дверей подземелья по левой стороне коридора резко распахнулась, и скрип её раздался эхом.
— Нет, нет, я полукровка, я полукровка, говорю же вам! Мой отец был волшебником, он был, найдите его, Арки Алдертон, известный дизайнер мётел, найдите его, говорю вам… уберите свои руки от меня, уберите свои руки от…
— Это твоё последнее предупреждение, — сказал приглушённый голос Амбридж, магически усиленный настолько, что звучал громче безысходного крика человека. — Если станешь сопротивляться, будешь подвергнут Поцелую дементора.
Крик человека стих, но сухое рыдание эхом разносилось по коридору.
— Уведите его, — скомандовала Амбридж.
Два дементора возникли в дверях зала суда. Их загнивающие, покрытые струпьями руки схватили волшебника, который, казалось, сейчас потеряет сознание. Они заскользили с ним прочь по коридору, и тянущаяся за ними тьма скрыла его от взглядов.
— Следующая — Мэри Каттермол, — назвала Амбридж.
Встала невысокая девушка, дрожащая с головы до ног. На ней была длинная обыкновенная роба, тёмные волосы собраны в пучок. Её лицо было совершенно бескровно. Когда она вышла к дементорам, Гарри увидел её содрогание.
Он двинулся инстинктивно, без какого-либо чёткого плана, просто потому, что не мог вынести картину того, как она идёт в подземелье: когда дверь закрывалась, он проскользнул за ней в зал суда.
Это была не та комната, в которой его однажды допрашивали о неправомерном использовании магии. Нынешняя комната была намного меньше, однако потолок был очень высоко, и это производило страшное впечатление, что находишься на дне глубокого колодца.
Здесь было ещё больше дементоров, создающих свою ледяную ауру повсюду; они стояли как безликие часовые по углам, в наибольшем удалении от высоко поднятой площадки. Здесь, позади балюстрады, стояла Амбридж, Яксли был с одной стороны от неё, с другой — Гермиона, такая же бледная, как и миссис Каттермол. У основания платформы ярко серебристый длинношерстый кот шнырял вверх и вниз, вниз и вверх, и Гарри понимал, что этот кот здесь защищает прокуроров от отчаяния, исходящего от дементоров: его должны чувствовать обвиняемые, а не прокуроры.
— Садитесь, — сказала Амбридж своим лёгким бархатным голосом.
Миссис Каттермол, спотыкаясь, подошла к одному-единственному сиденью посередине комнаты, стоящему ниже уровня возвышающейся площадки. В тот момент, когда она садилась, цепи на подлокотниках сиденья защёлкнулись и сковали её.