— Магия, кровь, жертвы, знания, возможность овладеть человеческим телом. Поддержание прохода в их мир. Наверное, ещё что-то, но я так сразу не вспомню.
— Что будет если умрёт тело, которое захватил дух?
— Зависит от конкретного демона и договора. Или тело дальше будет принадлежать демону, или излечит, или ничего, просто уберётся домой. Но вариант излечения нам не подходит: перед выселением любой демон вернёт всё обратно, как было, если в договоре не предусмотрено иного.
Задумались. Сделка предполагала разговор равного с равным. Что с личной силой Гарри было трудноосуществимо. К тому же очевидного товара для обмена тоже не было.
— Если шаман не может договориться с духом, ему приходится действовать силой. И он просто приказывает. — отрезал шелест голоса Чёрного медведя.
— А если у чиновника Сына Неба недостаточно власти, чтобы извести вышестоящего, он использует шантаж, — задумчиво продолжило журчание коварного Ван Юншена.
— И для любого существа лучший подарок, благословлённый богами, это сама жизнь. — прокаркал светлейший Хорнеджитеф.
Черновик плана был разработан. Нужно было прямо здесь подготовить ловушку для мощного демона, который смог бы принести им девять ещё живых тел, чтобы перетянуть проклятье на них. План был рискованный и требовал большой внимательности к нюансам. Призывать решили дэва Саурву. Светлейший Хорнеджитеф знал великое множество духов и способов их призыва. И очень приличная часть этих духов была совершенно не связана с египетскими богами. Как говорится, не плюй в кормящую руку. Для любых сомнительных мероприятий он предпочитал призывать демонов, чья судьба не будет интересовать ни одного из сорока трёх богов, которым он поклонялся. Саурва как раз подходил по этому критерию. Это был достаточно могущественный зороастрийский демон. То есть, с одной стороны, он мог выполнить задачу, даже если сильно ослаб со времён жреца от полного увядания веры в него. С другой стороны, жрец, обращавший пристальное внимание на любые упоминания религий, про зороастризм в этом времени пока не слышал, так что надеялся, что и сильнее демон не стал. Саурва входил в пятёрку главных дэвов, так что Хорнеджитеф не был уверен, что смог бы говорить с ним с позиции силы даже при жизни, в теле же юнца об этом не приходилось и мечтать. Не важно: за силовое решение вопроса отвечали монах с шаманом.
К преимуществам данного выбора относилось то, что этот демон сам любил сделки. То есть, вызвать его было довольно просто и не затратно в магическом плане. Плюс, его силы были более чем универсальны, ведь дэв отвечал за подлость в любом её проявлении. Притащить нескольких людей, чтобы перекинуть на них смертельное проклятие — именно то желание, которое встретит его полнейшее одобрение. Вызвать отродье без словесной формулы будет сложно, но он что-нибудь придумает. Или просто заставит Чёрного медведя найти ещё какую-нибудь травку, чтобы вернуть голос юнцу обратно.
Приземлённый Ван Юншен никогда особо не интересовался духами. Хотя, конечно, как любой почтенный монах он знал истинные имена сорока демонов и умел изготавливать амулеты для их изгнания. И вот в изготовлении амулетов он был достаточно хорош. Ведь что такое амулет? Та же алхимия, только результат твёрдый, а не жидкий. В любом случае, человек, создавший пилюлю бессмертия, то есть выделивший абсолютную эссенцию жизни, сможет выделить и абсолютную эссенцию смерти. Тем более на месте упокоения потенциально бессмертного духа.
Жрец расширил территорию чар безвременья, чтобы она захватывала пятно праха от дерева. Индеец пробежался по всей поляне, собрав компоненты, в которых чувствовалась смерть хоть в каком-то виде. Заодно приготовили набор для возвращения голоса. Монах сел в позу лотоса и расположил перед собой травки, веточки и — главное — горстку пепла и четыре лезвия из хладного железа. Мастер закрыл глаза, сосредоточился, призвал все компоненты перед энергетическим центром тела Гарри и скрыл их в своих ладонях. Между пальцами проливался мертвенный бледно-голубой свет. Действие не требовало особых магических сил (хотя дар для него и был необходим), но нужна была такая глубина познания мира и себя, такая гибкость разума и такое понимание Дао, что великое плавление по праву считалось вершиной внутренней алхимии. Как и создание киноварной пилюли бессмертия. Казалось, что на долю мгновения замерло не просто время на поляне, остановленное чарами, а само течение Дао приостановилось. Сияние схлынуло, а в руках у мальчика лежала простая, чёрная, ничем не примечательная пилюля. Антрацитовая пилюля окончательной смерти.