Глава 26
Честер сидел за своим столом в кабинете на втором уровне министерства магии и думал. Задач у стажера отдела магического правопорядка было, мягко говоря, не слишком много. В частности, в задачи Честера входила только работа с корреспонденцией. Он принимал письма, сортировал их, пересылал нужным людям, если там было что-то важное, и красивым ровным почерком писал ответы. И если вы сейчас представили огромные груды писем, занявшие всю площадь огромного дубового стола, то вы глубоко не правы. Вот сколько волшебников живёт в магической Англии? В районе тридцати тысяч. Сразу можно откинуть процентов десять, кто писать уже или ещё не может. Минус школьники — им обычно не до писем в отдел правопорядка. Минус сотрудники министерства — они скорее подойдут лично, чем будут писать. И вообще все те, кто имеют знакомых в отделе, писать, скорее всего, не будут. В итоге, в принципе отправить письмо в министерство могло где-то около тысячи человек. И как вы считаете, насколько часто у людей может возникнуть повод написать в отдел магического правопорядка? Короче, каждый день он переписывался только со старой полоумной мисс Моул. Насколько он знал, переписку с ней вели тринадцать стажеров министерства из разных отделов. Впрочем, можно ли это называть перепиской? Не было ни одного факта, заставляющего заподозрить мисс Моул в чтении ответных писем.
Чуть больше работы у Честера было, когда в «Ежедневном пророке» выходила какая-нибудь статейка, затрагивающая отдел. Тогда количество писем в день могло увеличиться аж до трёх-четырёх.
Конечно, иногда Честеру придумывали ещё какие-нибудь задания. В основном это происходило, если старшим сотрудникам не хотелось тащиться куда-нибудь лично. Но такое случалось далеко не каждый день. В общем, большую часть своего рабочего дня Честер посвящал или чтению, или праздному шатанию с деловитым видом по министерству и перемыванию костей разным волшебникам с другими стажерами. Честер крепко подозревал, что так выглядит рабочий день у подавляющего большинства сотрудников министерства.
Как видите, подумать у Честера время было. Например, эликсир, который он всё-таки выпил утром. В этот раз его действие было несравненно более мягким. Зелье плавно сняло болевой эффект и как-то даже деликатно наполнило энергией. И опять очень приятный вкус, чего Честер никогда не встречал в других зельях. Сам Честер ограничился СОВами по зельеварению и в вопросе разбирался не очень. Но зелье было очень похоже на мастерское. Юноша даже пожалел, что не оставил немного в качестве образца. Очень хотелось отнести его кому-нибудь, чтобы рассказали об этом средстве побольше. Пожалуй, завтра стоит пойти на тренировку, только чтобы получить ещё один флакон. И можно будет потерпеть без зелья, отправив эликсир кому-нибудь разбирающемуся. Впрочем, кому?
Из приличных зельеваров он знал только Феликса Розье. У этого варианта было несколько недостатков. И первый же из них в том, что папа Феликса — лорд Розье — был пожирателем смерти. То есть, знакомить его с Гарри Поттером и его семьей было плохой идеей. Да и отношения у них с Феликсом были ровные и деловые. Попросить его о слишком большом одолжении Честер не сможет. Надо было подумать о других консультантах.
Через полчаса Честер понял, что никого из выпускников, разбирающихся в зельеварении, кого он может попросить посмотреть на эликсир, он не знает. Школьники же точно недостаточно опытны. Хотя… Он вспомнил, как в его последний год в Хоге к ним приезжала ученица из Шармбатона — Орели Дюмон. Она пробыла в замке некоторое время под предлогом перевода в Хогвартс. Потом говорили, что на самом деле она искала в школе какой-то алхимический артефакт Фламеля. Они тогда обменялись контактами. По впечатлению Честера, потерпев неудачу с артефактом, девушка твёрдо вознамерилась создать этот предмет сама. Она вообще была страстным зельеваром. Конечно, у Орели в следующем году выпускной, но сейчас каникулы… Честер пожевал кончик пера, взял пергамент и стал медленно и вдумчиво выписывать строку за строкой.
«Хорошо, — подумал он, — с этим решили. Вопрос не быстрый, я только начал переговоры и вообще никакой конкретики в письме не указал. Впрочем, с этим можно не торопиться». Теперь у него оставалась вторая мысль, которая отказывалась покидать его голову: что не так с этими шкодливыми магглами?! Ну, и с Гарри за компанию. Честер помнил себя в их возрасте, помнил своих друзей (хотя, по правде сказать, до Хога он с ровесниками практически не общался). Он вспомнил своего младшего брата Роджера — ему было восемь. Вообще все — без единого исключения — дети волшебников до Хога были тихими и спокойными. Авантюры, подобные утренней, в их исполнении представить было невозможно. Честер на секунду вообразил себя опять шестилетним. Вот он хочет заставить девятнадцатилетнего взрослого мужчину тренироваться вместе с ним (Мерлин! Что за бред?! Зачем ему это?!). И всё-таки. Почему-то он хочет (Какого мужчину?! Откуда в его доме чужой взрослый мужчина, с которым он общается без родителей?!). Ну, хорошо, он хочет заставить взрослого родственника с ним тренироваться (Ты вообще нормальный?! Ты думаешь, в папином кабинете ремень для красоты висит?). И предположим, папиного гнева он не боится (Совсем крыша потекла?). Точнее, боится, но папа не узнает (Это как?). Ну, вот просто не узнает и всё. (Хорошо, а этот взрослый мужчина меня в хорька не превратит?) И этот взрослый мужчина не сразу превратит его в хорька (И что же ему помешает?). Действительно, что?