Он попытался встать на здоровую ногу, но Люпин поднял волшебную палочку, указывая на Коросту.
— Ты выслушаешь меня, Рон, — тихо сказал он. — Только крепко держи Питера, пока будешь слушать.
— ОН НЕ ПИТЕР, ОН КОРОСТА! — заорал Рон, пытаясь засунуть крысу обратно в нагрудный карман, но Короста слишком усердно сопротивлялся. Рон покачнулся и потерял равновесие, и Гарри подхватил его и усадил обратно на кровать. Потом, не обращая внимания на Блэка, Гарри повернулся к Люпину:
— Петтигрю умер при свидетелях, — сказал он. — При целой улице свидетелей…
— Они увидели вовсе не то, что подумали! — свирепо пробормотал Блэк, наблюдая, как Короста мечется в руках Рона.
— Все думали, что Сириус убил Питера, — согласился Люпин. — И я тоже… пока не увидел Карту сегодня вечером. Потому что Карта Мародёров никогда не врёт… Питер жив. Он у Рона в руках, Гарри.
Гарри взглянул на Рона, и, когда их глаза встретились, они молча сошлись во мнении: Блэк и Люпин сошли с ума. Их история была абсолютно неправдоподобна. Короста — Питер Петтигрю? Скорее всего, Азкабан сделал своё дело с Блэком… Но почему же Люпин ему подыгрывает?
В этот момент в разговор вступила Гермиона. Запинаясь, стараясь придать голосу уверенности и заставить Люпина здраво взглянуть на происходящее, она сказала:
— Но, профессор Люпин… Короста не может быть Петтигрю… это не так, вы же знаете…
— Почему? — спокойно спросил Люпин, как будто они были на занятии, и Гермиона просто обнаружила ошибку во время эксперимента с Гриндилоу.
— Потому что… Потому что все бы знали, если бы Питер Петтигрю был анимагом. Профессор МакГонагалл рассказывала нам об анимагах. И я почитала о них в дополнительной литературе, выполняя домашнее задание… Министерство Магии ведёт список волшебников и волшебниц, которые могут становиться животными; существует реестр, в котором написано, в кого они превращаются, их отличительные черты и вообще… Так вот, я пошла к профессору МакГонагалл и просмотрела этот реестр, и за двадцатый век прибавилось только семь анимагов, а имени Петтигрю там не было.
Гарри едва успел удивиться, насколько серьёзно Гермиона подходит к домашним заданиям, как вдруг Люпин рассмеялся.
— Все верно, Гермиона! — сказал он. — В Министерстве никогда не знали, что в Хогвартсе было трое незарегистрированных анимагов.
— Если ты решил рассказать им всю историю целиком, давай живее, Ремус, — вмешался Блэк, до сих пор наблюдавший за каждым отчаянным движением Коросты. — Я ждал двенадцать лет, и не собираюсь ждать дальше.
— Хорошо… но ты должен помочь мне, Сириус, — сказал Люпин. — Я знаю только начало…
Люпин запнулся. За его спиной раздался громкий скрип. Дверь спальни открылась сама собой. Все пятеро недоумённо уставились на неё. Люпин подошёл и выглянул наружу.
— Никого…
— Здесь полно приведений! — сказал Рон.
— Нет, — сказал Люпин, озадаченно поглядывая на дверь. — В Визжащей Хижине никогда не было привидений… стоны и визг, который слышали жители, издавал я.
Он откинул со лба седеющую прядь, на секунду задумался и сказал:
— История начинается с того момента, как… я стал оборотнем. Ничего бы не случилось, если бы… если бы я не был таким безрассудно храбрым…
Он казался очень грустным и усталым. Рон хотел что-то сказать, но Гермиона шикнула на него. Она внимательно смотрела на Люпина.
— Я был очень маленьким, когда меня укусил оборотень. Мои родители перепробовали всё, но в те времена не было лекарства. То зелье, которое мне готовил профессор Снейп изобретено недавно. Оно делает меня безобидным. Я пью его в течение недели перед полнолунием, и, когда перевоплощаюсь, держу себя в руках… Я могу свернуться у себя в кабинете, не причиняя вреда другим, и жду, пока луна не идёт на убыль.
Но до того, как было открыто Аконитовое Зелье, раз в месяц я превращался в чудовище. Дорога в Хогвартс была для меня закрыта. Никто из родителей не захотел бы, чтобы их дети находились рядом со мной.
Но потом директором стал Дамблдор. Он проникся сочувствием и сказал, что если принять меры, нет причин, чтобы я не учился здесь… — Люпин вздохнул, и взглянул на Гарри. — Пару месяцев назад я говорил тебе, что Дракучую Иву посадили в год моего поступления в Хогвартс. На самом деле её посадили из-за меня. Этот дом… — Люпин обвел комнату затравленным взглядом, — туннель, который к нему ведёт… Всё это было построено ради меня. Раз в месяц меня отправляли сюда, чтобы я перевоплотился. А дерево посадили, чтобы никто не мог пробраться ко мне, пока я опасен.
Гарри не понимал, к чему ведет Люпин, но слушал очень внимательно. Единственным звуком, кроме голоса Люпина, был жалобный писк Коросты. — Мои перевоплощения в те дни были… очень тяжёлыми. Превращаться в волка чрезвычайно больно. Я был отрезан от людей, которых можно покусать, и поэтому кусал себя. Местные жители слышали мои стоны, и думали, что это злые духи. Дамблдор поддерживал эти сплетни… Даже сейчас, когда в доме уже годы стоит тишина, никто не смеет к нему подойти…