Гарри пережил следующие три дня, заставляя себя думать о книге «Сделай сам: руководство по уходу за метлой» всякий раз, когда тётя Мардж принималась за него. Это неплохо срабатывало, но, похоже, взгляд его в этот момент был отсутствующим, так что тётя Мардж начала высказывать мнение, что он умственно неполноценный.
И вот, наконец, наступил долгожданный момент — последний вечер тети Мардж перед возвращением домой. Тетя Петуния приготовила роскошный обед, а дядя Вернон откупорил несколько бутылок вина. Они расправлялись с супом и лососем, ни разу не заговорив о проступках Гарри. За лимонным пирогом с меренгами дядя Вернон замучил всех длинным рассказом о Граннингс, своей компании, которая выпускала дрели. Затем тётя Петуния сделала кофе, а дядя Вернон принес бутылку бренди.
— Попробуешь, Мардж?
Тётя Мардж уже выпила очень много вина. Её огромное лицо было очень красным.
— Ну, только если немного, — ухмыльнулась она. — Ещё немножко… и ещё… молодец!
Дадли ел четвертый кусок пирога. Тётя Петуния потягивала кофе, оттопырив мизинец. Гарри очень хотелось испариться в свою спальню, но он встретился взглядом со свирепыми маленькими глазками дяди Вернона и понял, что придётся высидеть до конца.
— Аааа, — сказала тетя Мардж, причмокивая и ставя пустой стакан из-под бренди на стол. — Отличная еда, Петуния. Обычно вечером я просто быстренько поджариваю себе что-нибудь… с двенадцатью-то собаками… — она звучно рыгнула и похлопала себя по большому обтянутому твидом животу. — Извиняюсь. Но я очень радуюсь, когда вижу здоровых ребят, — продолжила она, подмигнув Дадли. — У тебя будут такие же правильные пропорции, Даддерс, как и у твоего отца. Да, я бы хлебнула ещё бренди, Вернон…
Ну а этот…
Она кивнула в сторону Гарри, и тот почувствовал, как сжимается сердце. «Руководство», — быстро подумал он.
— Он весь такой маленький и тщедушный. То же с собаками. Я заставила полковника Фабстера утопить одного в прошлом году. Он был такой мерзкий. Слабый. Беспородный.
Гарри пытался вспомнить страницу 12 из книги: «Заклинание против нежелания метлы давать задний ход».
— Это все из-за крови, как я уже говорила. Плохая кровь берёт вверх. Я, конечно, ничего не имею против твоей семьи, Петуния, — она похлопала по тощей руке тёти Петунии своей лопатоподобной рукой, — но сестра у тебя была непутёвой. Такие появляются и в лучших семьях. Она сбежала с никчёмным человеком, и вот перед нами результат её проступка.
Гарри уставился в свою тарелку, слыша странный звон в ушах. «Крепко схватите метлу за хвост», — думал он. Но, он не мог вспомнить, что было дальше. Голос тёти Мардж, казалось, буравил его, словно одна из дрелей дяди Вернона.
— Этот Поттер, — громко сказала тётя Мардж, хватая бутылку бренди и орошая свой стакан вместе со скатертью, — вы же не рассказывали мне, чем он занимался?
Дядя Вернон и тётя Петуния, казалось, сильно напряглись. Дадли даже оторвался от пирога и уставился на родителей.
— Он… не работал, — сказал дядя Вернон, мельком глядя на Гарри. — Был безработным.
— Так я и думала! — сказала тётя Мардж, сделав огромный глоток бренди и вытерев подбородок рукавом. — Бесполезный, ни на что не годный, ленивый попрошайка, который…
— Он таким не был, — внезапно сказал Гарри. За столом повисла тишина. Гарри всего трясло. Ещё никогда в жизни он так не злился.
— ЕЩЁ БРЕНДИ! — закричал дядя Вернон, сильно побледнев. Он опустошил бутылку в стакан тёти Мардж. — Ты, парень, — зарычал он на Гарри, — иди в кровать, давай…
— Нет, Вернон — икнула тётя Мардж, подняв руку. Её крошечные, налитые кровью глаза уставились на Гарри, — продолжай, мальчик, продолжай. Небось гордишься своими родителями? Они, значит, угробились в автокатастрофе (видимо, пьяные были)…
— Они погибли не в автокатастрофе! — сказал Гарри, обнаружив, что уже стоит.
— Они погибли в автокатастрофе, ты гадкий маленький лгунишка, а тебя оставили обременять порядочных трудяг-родственников! — закричала тетя Мардж, раздуваясь от ярости. — Ты наглый, неблагодарный маленький…
Но внезапно тётя Мардж замолчала. Секунду казалось, что все слова оставили её. Казалось, она раздувалась от ярости… и не могла остановиться. Её широкое красное лицо становилось ещё шире, крошечные глазки вылезли из орбит, а рот растянулся так сильно, что она не могла говорить. В следующую секунду несколько пуговиц на её твидовом жакете лопнули и полетели в стены — она надувалась как ужасный шар, её живот пытался освободиться от оков твидового пояса, а пальцы раздувались как салями…
— МАРДЖ! — завопили дядя Вернон и тётя Петуния, когда всё тело тёти Мардж начало подниматься со стула и взмывать к потолку. Теперь она была совершенно круглой, как огромный живой буек с поросячьими глазками, её руки и ноги торчали под странными углами, а она тем временем поднялась под потолок, издавая странный треск. В комнату, безумно гавкая, внёсся Риппер.