Предложение Рона действительно очень ободрило Гарри.
– Постараюсь… Дурслеи наверняка будут рады от меня отделаться… особенно после того, что я сделал с тётей Маржи…
Чувствуя себя значительно лучше, Гарри поиграл с друзьями в хлопушки, а потом, когда приехала тележка с едой, купил себе весьма солидный обед – где не было ничего шоколадосодержащего.
И всё же, то, что сделало его по-настоящему счастливым, случилось уже к вечеру…
– Гарри, – спросила вдруг Гермиона, глядя куда-то за его плечо. – Что это такое там, за окном?
Гарри обернулся и посмотрел в окно. За стеклом прыгало, то появляясь, то исчезая, что-то очень маленькое и серенькое. Гарри привстал, чтобы получше рассмотреть, и понял, что это крошечный совёнок с письмом, слишком большим для него. Совёнок был такой маленький, что его постоянно сносило воздушный потоком и переворачивало в воздухе. Гарри поскорее открыл окно, протянул руку и схватил птичку. По ощущениям он как будто взял в руки очень пушистого Проныру. Гарри осторожно втянул руку внутрь. Совёнок уронил письмо на Гаррино сидение и стал метаться по купе, до крайности довольный, что удачно справился с доставкой. Хедвига неодобрительно щёлкнула клювом с видом оскорблённой добродетели. Косолапсус сел на сидении и неотрывно следил за совёнком огромными жёлтыми глазами. Рон, заметив это, отловил совёнка и спрятал его от греха подальше.
Гарри взял письмо. Оно было адресовано ему. Гарри разорвал конверт и завопил: «Это от Сириуса!»
– Что?! – возбуждённо закричали Рон с Гермионой. – Читай вслух!
Дорогой Гарри,
Надеюсь, ты получишь моё письмо раньше, чем приедешь к дяде с тётей. Не знаю, как они относятся к совиной почте.
Мы с Конькуром теперь прячемся, не буду говорить, где, на случай, если этот совёнок попадёт в чужие руки. Сомневаюсь, достаточно ли он надёжен, но ничего лучше я не нашёл, а он горел желанием получить работу.
Думаю, дементоры продолжают искать меня, но здесь им это не удастся. Я собираюсь показаться на глаза паре-тройке муглов, как можно дальше от «Хогварца», чтобы с замка сняли охрану.
Есть кое-что, чего я не сумел тебе сказать во время нашей короткой встречи. Это я прислал тебе «Всполох»…
– Ха! – выкрикнула Гермиона с видом триумфатора. – Видите? Я же говорила, что это от него!
– Да, но он не был заговорён! – ехидно отозвался Рон. – Ой! – крошечный совёнок, радостно ухавший у него в кулаке, цапнул его за палец, видимо, выражая этим свою преданность.
Косолапсус отнёс мой заказ на почту. Я назвался твоим именем, но велел взять деньги из моего сейфа в «Гринготтсе». Считай это подарком на день рождения за все тринадцать лет, что у тебя не было крёстного.
Я бы также хотел извиниться за то, что, должно быть, напугал тебя в прошлом году, когда ты сбежал из дома. Я только хотел взглянуть на тебя перед тем, как двинуться на север, но, думаю, мой вид встревожил тебя.
Я прилагаю ещё кое-что, это, как мне кажется, сделает следующий год в «Хогварце» более весёлым, чем этот.
Если понадоблюсь, пиши. Твоя сова обязательно найдёт меня.
Скоро напишу ещё.
Сириус
Гарри с нетерпением заглянул в конверт. Там лежал ещё один листок пергамента. Он пробежал текст глазами и довольное тепло разлилось по всему телу, как будто он залпом выпил целую бутылку усладэля.
Я, Сириус Блэк, крёстный отец Гарри Поттера, настоящим разрешаю ему посещать Хогсмёд по выходным.
– Думбльдору этого будет достаточно! – счастливым голосом воскликнул Гарри. Он снова посмотрел на письмо.
– Погодите-ка, тут ещё P.S….
Может быть, твой друг Рон захочет оставить у себя этого совёнка, ведь это моя вина, что он лишился крысы.
Рон вытаращил глаза. Микроскопическая птичка восторженно ухала.
– Оставить у себя? – неуверенно повторил он. Некоторое время он внимательно рассматривал совёнка; потом, к величайшему удивлению Гарри и Гермионы, сунул его под нос Косолапсусу.
– Как ты считаешь? – спросил Рон у кота. – Настоящий?
Косолапсус заурчал.
– А этого достаточно для меня, – радостно сказал Рон, – беру.
Всю дорогу до Кингс-Кросс Гарри читал и перечитывал письмо Сириуса. Он сжимал его в руке даже тогда, когда они с Роном и Гермионой прошли через барьер на платформе девять три четверти. Гарри сразу же увидел дядю Вернона. Тот старался держаться подальше от мистера и миссис Уэсли и подозрительно на них посматривал. Когда миссис Уэсли обняла Гарри, худшие опасения дяди оправдались.
– Я позвоню насчет чемпионата! – проорал Рон вслед Гарри. К этому времени Гарри уже простился с ним и с Гермионой и покатил тележку с сундуком и Хедвигой к дяде Вернону, который поздоровался с племянником в своей обычной манере.
– А это ещё что? – рыкнул он, уставившись на конверт, зажатый в руке у Гарри. – Если это ещё какое-нибудь разрешение, чтобы я подписал, то я…
– Это не разрешение, – весело ответил Гарри, – это письмо от моего крёстного.
– Крёстного? – фыркнул дядя Вернон. – Нет у тебя никакого крёстного!
– Нет, есть, – легким тоном отозвался Гарри. – Он был лучшим другом моих родителей. Он, правда, осуждён за убийство, но он удрал из колдовской тюрьмы и теперь в бегах. Но он всё равно мне пишет… чтобы знать, как я живу… всем ли доволен…
И, широко ухмыльнувшись при виде ужаса, отразившегося на физиономии дяди, Гарри вместе с грохочущей клеткой направился к выходу с вокзала, навстречу лету, гораздо более счастливому, чем прошлое.