Рваклер завыл, увидев, что Гарри сел за стол. Это заставило тётю Маржи в первый раз обратить внимание на мальчика.
– Ну! – пролаяла она. – Всё ещё здесь?
– Да, – ответил Гарри.
– Не говори «да» таким неблагодарным тоном, – зарычала тётя Маржи. – Со стороны Вернона и Петунии было на редкость благородно оставить тебя в доме. Я бы не стала. Если бы тебя подбросили ко мне на порог, ты бы отправился прямиком в приют.
Гарри так и подмывало сказать, что он бы с большим удовольствием жил в детском доме, чем у Дурслеев, но мысль о разрешении посещать Хогсмёд остановила его. Он через силу улыбнулся.
– Чего ты лыбишься?! – взорвалась тётя Маржи. – Вижу, ты нисколько не исправился с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Я-то надеялась, что в школе в тебя вобьют хоть чуточку хороших манер. – Она основательно отхлебнула из чашки, утёрла усы и продолжила: – Как там это называется, куда вы его отослали, а, Вернон?
– К св.Грубусу, – заторопился с ответом дядя Вернон. – Первоклассное заведение для безнадёжных случаев.
– Понятно, – сказала тётя Маржи. – А скажи-ка нам, мальчишка, там, в этом св.Грубусе, применяют телесные наказания? – рявкнула она с другого конца стола, обращаясь к Гарри.
– М-м-м…
Дядя Вернон коротко кивнул из-за спины сестры.
– Да, – ответил Гарри. Затем, почувствовав прилив вдохновения, добавил: – постоянно.
– Отлично, – одобрила тётя Маржи. – Я не признаю все эти сюси-пуси, что, дескать, нельзя бить детей, даже если они это заслужили. Хорошая плётка – лучший учитель в девяносто девяти случаях из ста. Ну, а тебя часто наказывают?
– О, да, – подтвердил Гарри, – ещё как часто.
Тётя Маржи сердито прищурилась.
– Всё-таки не нравится мне твой тон, – заявила она. – Если ты преспокойно говоришь о том, что тебя бьют, значит, тебя бьют не слишком сильно. Петуния, на твоём месте я написала бы им. Дай им понять, что у тебя нет никаких возражений относительно применения самых суровых наказаний к этому мальчишке.
Похоже, дядя Вернон заопасался, что Гарри может забыть об их сделке; во всяком случае, он резко переменил тему:
– Слыхала утром новости, Марж? Как тебе нравится этот сбежавший преступник, а?
Тётя Маржи быстро обустраивалась на новом месте, а Гарри поймал себя на том, что чуть ли не с ностальгической тоской думает о жизни в доме №4 без неё. Дядя Вернон и тётя Петуния только приветствовали, если племянник не путался у них под ногами, и Гарри это более чем устраивало. А вот тёте Маржи, наоборот, нравилось, чтобы он был перед глазами, чтобы она могла постоянно вносить громогласные предложения по его «исправлению». Она обожала сравнивать Гарри и Дудли. Также, совершенно несравнимое удовольствие доставляла ей покупка какого-нибудь огромного дорогого подарка для Дудли. При этом она так пожирала глазами Гарри, словно только и ждала момента, когда тот решится спросить, отчего и он не получил подарка. Она постоянно бросала мрачные намёки по поводу того, что именно сделало Гарри настолько неудобоваримой личностью.
– Ты не должен винить себя за то, каким вырос этот мальчишка, Вернон, – сказала она за ланчем на третий день. – Если внутри с гнильцой, так никто ничего не сможет поделать.
Гарри очень старался сосредоточиться на еде, но его руки затряслись, а лицо загорелось от гнева. Помни о разрешении, твердил он про себя. Думай о Хогсмёде. Не злись…
Тётя Маржи потянулась за бокалом.
– Один из основных принципов племенного дела, – произнесла она, – с собаками я постоянно с этим сталкиваюсь. Если с сукой что-то не так, непременно что-то будет не так и со щен…
В этот момент бокал взорвался у неё в руке. Осколки разлетелись по всем направлениям. Тётя Маржи захлебнулась и заморгала. С багрового лица текли капли.
– Маржи! – возопила тётя Петуния. – Маржи! Ты не поранилась?
– Чепуха, – пророкотала тётя Маржи, промокая физиономию салфеткой. – Должно быть, чересчур крепко сдавила. Не так давно со мной случилось то же самое у полковника Бруствера. Не суетись, Петуния… у меня слишком крепкая рука.
Однако, тётя Петуния и дядя Вернон подозрительно уставились на Гарри, и он решил не есть десерт, а лучше убраться из-за стола подобру-поздорову.
Он вышел из холла и прислонился к лестнице, тяжело дыша. Уже очень давно он не терял над собой контроль до такой степени, чтобы что-нибудь взорвалось. И больше он не может себе такого позволить. Не только из-за разрешения ходить в Хогсмёд – просто, если он будет продолжать в таком духе, то наживёт неприятности с министерством магии.
Ведь Гарри всё ещё был несовершеннолетним колдуном. Законы колдовского мира запрещали ему заниматься магией вне стен школы. А за ним уже водились кое-какие грешки. В прошлом году, например, он получил официальное предупреждение, где очень чётко говорилось о том, что, если до министерства магии дойдут ещё хоть какие-то сведения о колдовстве на Бирючиновой аллее, то Гарри угрожает отчисление из «Хогварца».
Мальчик услышал, что Дурслеи встают из-за стола, и поспешил убраться наверх.
Следующие три дня Гарри продержался за счёт того, что заставлял себя мысленно цитировать «Карманный справочник по техническому самообслуживанию метлы» всякий раз, как тётя Маржи начинала его воспитывать. Это хорошо помогало, хотя, кажется, от этого у него делались стеклянные глаза – тётя Маржи начала вслух высказывать предположение, что Гарри, скорее всего, умственно отсталый.