Дамблдор призадумался.
— Знаешь, Гарри, возможно, так оно и было. Кто бы мог подумать? Теперь, стало быть, общий счет ее истинных пророчеств равен двум. Следует прибавить ей жалованье…
— Но… — Гарри ошарашенно глядел на Дамблдора. Как тот мог быть таким безмятежным? — Это я не позволил Сириусу и профессору Люпину убить Петтигрю! Значит, если Волдеморт вернется, виноват буду я!
— Ничего подобного, — спокойно сказал Дамблдор. — Неужели твой опыт с Хроновёртом ничему тебя не научил? Последствия наших поступков всегда настолько сложны и многогранны, что предсказание будущего и вправду является чрезвычайно сложной задачей… Профессор Трелони — будь она благословенна! — живое тому доказательство. А ты поступил очень благородно, когда сохранил Петтигрю жизнь.
— А вдруг он поможет Волдеморту вернуться к власти?!
— Петтигрю обязан тебе жизнью. Ты направил к Волдеморту посланца, который является твоим должником. Если один волшебник спасает жизнь другому волшебнику, между ними возникает связь… и я сильно ошибусь, если сочту, что Волдеморт захочет иметь при себе слугу, который в долгу у Гарри Поттера.
— Но я не желаю, чтобы между мной и Петтигрю была связь! — возмутился Гарри. — Он предал моих родителей!
— Это, Гарри, непостижимые глубины магии. Но поверь мне: придет время, и ты будешь рад, что сохранил жизнь Питеру Петтигрю.
Однако Гарри и представить себе такого не мог. Дамблдор будто понял, о чем думал Гарри.
— Я очень хорошо знал твоего отца — и в школе, и после ее окончания, — мягко сказал он. — Не сомневаюсь, что и он поступил бы точно так же.
Гарри посмотрел на Дамблдора. Нет, он не станет смеяться, ему можно рассказать…
— Прошлой ночью я подумал, что это мой отец создал Патронуса. Ну, то есть, когда я увидел самого себя на противоположном берегу озера… мне казалось, что я вижу его.
— Вас легко перепутать, — улыбнулся Дамблдор. — Тебе, наверное, уже надоело слышать одно и то же, но ты действительно необычайно похож на Джеймса. Вот только глаза другие… глаза у тебя от матери.
Гарри покачал головой.
— Какой я был глупец, когда решил, что это он. Я ведь знал, что его нет в живых.
— Ты думаешь, что усопшие, которых мы истинно любили, уходят от нас? Разве мы не вспоминаем их, когда нам трудно? Твой отец живет в тебе, Гарри, и его образ оживает, когда ты в нем нуждаешься. А как иначе ты мог создать именно такого Патронуса? Минувшей ночью Сохач вновь скакал по угодьям.
До Гарри не сразу дошел смысл сказанного.
— Вчера ночью Сириус рассказал мне, как они стали анимагами, — усмехнулся Дамблдор. — Поступок поразительный, как, впрочем, и тот факт, что им удавалось скрывать это от меня. И вот тогда я вспомнил, как необычно выглядел твой Патронус, когда он атаковал мистера Малфоя во время матча против Рэйвенкло. Так что, Гарри, ты действительно видел своего отца прошлой ночью — ты нашел его в своем сердце.
С этими словами Дамблдор покинул кабинет, оставив Гарри наедине с его сомнениями.
Никто в Хогвартсе, кроме Гарри, Рона, Гермионы и профессора Дамблдора, так и не узнал правды о том, что случилось в ночь, когда исчезли Сириус, Орлик и Петтигрю. К концу семестра Гарри наслушался всевозможных версий о том, что же тогда в действительности произошло, но все они были далеки от истины.
Малфой был в ярости из-за исчезновения Орлика — он не сомневался, что Хагрид нашел способ тайно переправить гиппогриффа в безопасное место. Но более всего его бесило то, что их с отцом одурачил какой-то лесничий. Что же до Перси Уизли, то предметом его негодования было бегство Сириуса.
— Если мне доведется работать в Министерстве, я подготовлю уйму поправок к Закону об обеспечении магического правопорядка! — выступал он перед своей подружкой Пенелопой — единственным человеком, кто соглашался его слушать.
Невзирая на то, что стояла прекрасная погода, и в школе царила атмосфера всеобщего веселья, Гарри впервые встречал конец учебного года в таком отвратительном расположении духа, хотя умом и понимал, что, освободив Сириуса, они совершили почти что невозможное.
Несомненно, не он один был расстроен из-за ухода профессора Люпина. Весь класс остро переживал отставку преподавателя защиты от Темных Искусств.
— Интересно, кого нам пришлют на следующий год? — угрюмо строил предположения Шеймус Финниган.
— А вдруг вампира? — оживился Дин Томас.
Но не только отъезд профессора Люпина тяготил Гарри. Он не мог избавиться от мыслей о пророчестве профессора Трелони и тревоживших его вопросов: где в настоящий момент находился Петтигрю и добрался ли он уже до тайного убежища Волдеморта. Однако более всего его угнетало предстоящее возвращение в семейство Дэрсли. Всего лишь тридцать минут — благословенные тридцать минут! — он верил, что отныне станет жить у Сириуса, лучшего друга своих родителей… Прекраснее этого могло быть только возвращение отца живым и невредимым. И хотя отсутствие известий о Сириусе было хорошей новостью, означавшей, что он теперь находится в безопасности, все же Гарри не мог прогнать уныние, размышляя о потерянном доме и о том, что возможная реальность превратилась в зыбкую мечту.