— Ладно, — сказал он, наконец. — Я буду внимательно следить за твоим поведением, пока Мардж гостит у нас. И если увижу, что ты хорошо себя вел и не наболтал лишнего, то, так и быть, подпишу эту чертову доверенность.
Он развернулся на каблуках, открыл входную дверь и захлопнул ее с такой силой, что от удара из верхней ее части вылетел фрагмент мозаичного стекла.
Гарри не вернулся на кухню, а направился прямиком наверх, к себе в комнату. Раз ему предстояло изображать из себя обыкновенного маггла, лучше прямо сейчас и начать. Испытывая невыразимую печаль, он принялся не спеша собирать свои подарки и поздравительные открытки, а затем спрятал все это под паркетной доской, рядом с учебниками. После этого он подошел к клетке. Эррол, похоже, восстановил силы, и теперь они с Эдвигой дремали, спрятав головы под крылья. Тяжело вздохнув, Гарри разбудил обоих, легонько потрепав их за перья.
— Эдвига, тебе придется исчезнуть на неделю, — мрачно известил он свою сову. — Отправляйся вместе с Эрролом, Рон позаботится о тебе. А я напишу ему записку и все объясню. И нечего на меня так смотреть, — в больших янтарных глазах Эдвиги явно читался упрек, — здесь нет моей вины. Это вынужденная мера — иначе не видать мне Кабаньих Лужков.
Спустя десять минут Эррол и Эдвига (к лапке которой уже была привязана записка) вылетели из окна и вскоре скрылись из виду. Гарри, чувствуя себя одиноким и совершенно несчастным, убрал пустую клетку в гардероб — с глаз долой.
Впрочем, долго грустить Гарри не пришлось. Не прошло и нескольких минут, как с первого этажа послышался визгливый голос тетки, которая велела ему немедленно спускаться вниз и готовиться к встрече дорогой гостьи.
— И пригладь, наконец, волосы! — раздраженно заметила тетя Петунья, когда он появился в прихожей.
Гарри не видел в том никакого смысла: тетушка Мардж обожала его критиковать, поэтому чем неряшливее он будет выглядеть, тем больше удовольствия она получит от своего визита.
Вскоре зашуршал гравий под колесами подъехавшего автомобиля дяди Вернона, хлопнули дверцы, и на садовой дорожке послышались шаги.
— Открой дверь! — распорядилась тетя Петунья.
Испытывая невероятную тоску, Гарри распахнул дверь.
На пороге стояла тетушка Мардж. Она была копией дяди Вернона: крупная, мясистая и с таким же багровым лицом. У нее даже были усы, правда, не такие кустистые, как у дяди. В одной руке она держала огромный чемодан, а другой прижимала к себе злобного пожилого бульдога.
— Где мой дорогой Дадлик? — пробасила тетушка Мардж. — Где мой любимый племяш?
В прихожую выплыл Дадли. Его зализанные белобрысые волосы было словно приклеены к голове, а бабочка едва виднелась из-под многочисленных подбородков. Тетушка Мардж сунула Гарри чемодан, который его едва не придавил, после чего здоровенной ручищей стиснула в объятиях племянника и запечатлела на его щеке сочный поцелуй.
Гарри было хорошо известно, что Дадли терпит нежности тетушки Мардж только потому, что она ему за это платит — и это была истинная правда, потому что когда он, наконец, вырвался из ее объятий, в его жирной пятерне была зажата новенькая хрустящая двадцатифунтовая купюра.
— Петунья, дорогая! — воскликнула тетушка Мардж, шагая мимо Гарри и не видя его в упор, словно он был вешалкой для шляп. Обе тетки расцеловались, вернее, тетушка Мардж въехала своей массивной челюстью в костлявую щеку тети Петуньи.
Наконец в прихожей появился дядя Вернон и с веселой улыбкой захлопнул за собой входную дверь.
— Чаю, Мардж? — предложил он. — А что желает Потрошитель?
— Потрошитель может угоститься чаем из моего блюдца, — сказала тетушка Мардж, и вся компания передислоцировалась на кухню, оставив Гарри наедине с чемоданом. Но Гарри и не думал сетовать: это был хороший повод держаться подальше от тетушки Мардж. Он не торопясь потащил чемодан наверх в гостевую спальню.
Когда Гарри вернулся на кухню, тетушка Мардж уже угощалась чаем с фруктовым тортом, а Потрошитель шумно лакал из блюдца в углу. Пол вокруг него, обычно безупречно чистый, был заляпан чаем и слюной, и от внимания Гарри не укрылось, как поморщилась при виде всего этого тетя Петунья. Она ненавидела животных.
— Мардж, а на кого ты оставила остальных собак? — поинтересовался дядя Вернон.
— О, с ними прекрасно управляется полковник Фабстер, — пророкотала тетушка Мардж. — Он теперь в отставке, так что ему полезно заняться делом. Но своего беднягу старичка Потрошителя я не смогла оставить — он без меня просто чахнет.