Огромный город жил своей жизнью, и до английского мага, каким-то образом проникшего на его улицы, никому не было никакого дела.
Перейдя проспект, Гарри пошел дальше вдоль рельсовых путей, и вскоре слева от него открылся вид на дворец с высаженным рядом большим парком. А чуть поодаль, насколько можно было видеть за деревьями, еще не выпустившими листьев, поднимались к небу разноцветные купола необычайно красивой кирпичной церкви, стены которой, насколько позволяло видеть зрение, были расписаны весьма причудливыми узорами и даже настоящими картинами [5].
За парком открылось большое поле с каменным монументом посередине. А еще дальше, за полем, впереди, между домами, за блестевшей золотом статуей, открывался необычайно широкий простор, казалось, следующий дом на улице практически тает в серо-голубой дымке. Подойдя туда, Гарри внезапно оказался на берегу широкой и полноводной реки, медленно несущей свои воды с востока на запад. Прямо с берега открывался вид на противоположную сторону, на приземистые серые стены старинной каменной крепости, посреди которой с невысокого здания, по виду еще одной какой-то церкви, вздымался к небу высокий золотой шпиль с корабликом наверху. Еще чуть поодаль, за парком, немного справа от моста, стояла мусульманская мечеть с большим куполом синего цвета и двумя минаретами с синими же навершиями, расписанная причудливым орнаментом [6].
На запад открывался вид на начинавшийся примерно в полумиле от моста остров с двумя каменными колоннами по бокам, возле двух мостов, которые подходили к этому острову, сквером между ними и каким-то монументальным сооружением на заднем плане.
На востоке же располагался совсем другой пейзаж, больше напоминавший промышленный, или даже рабочую окраину, на другой стороне реки над достаточно приземистыми и низкими зданиями где-то вдали торчало несколько заводских труб, курившихся дымком. Немного ближе этих заводов, в дальнем конце того острова, куда вел перекинутый через реку железный мост, на который теперь вышел Гарри, стоял на якоре старый военный корабль, окрашенный в серый цвет, с тремя трубами, двумя мачтами и пушкой на баке. Флага на мачте различить не удалось – корабль стоял слишком далеко, и расцветка флага сливалась с окружающим пейзажем.
Перейдя реку по мосту, на что понадобилось довольно много времени из-за того, что мост оказался достаточно длинным, Гарри подробнее осмотрел тот берег, который он только что покинул.
Вдоль гранитной набережной ровной линией тянулись дома и дворцы, иногда прерывавшиеся деревьями садов и парков. Там, откуда Гарри только что пришел, над серой крышей еще виднелись расписные купола церкви. Линия домов заканчивалась зеленым трехэтажным дворцом, украшенным очень богатым орнаментом, и за этим дворцом через реку был перекинут еще один мост. А еще дальше, совсем вдалеке, высилась монументальная громада собора с внушительным золотым куполом, по сравнению с которым меркло даже зрелище собора Святого Павла в Лондоне [7].
Река тоже жила своей жизнью, по ней туда-сюда сновали катера и яхты, баржи и буксиры. Вот, от пристани, что виднелась возле того самого зеленого дворца, отошел длинный белый катер, развернулся и ушел под ближайший мост, разводя широкий пенный бурун.
На этом же берегу с одной стороны, отделенная от берега протокой, стояла все та же серая крепость с воротами и деревянным мостиком, ведущим к ним. Рядом, на другой стороне неширокой улицы, возвышалось еще одно трехэтажное здание красного кирпича, некогда, видимо, бывшее военным, поскольку больше всего оно напоминало крепостной форт.
Внимание Гарри привлек серый памятник, стоявший чуть дальше, на окраине сквера. Подойдя поближе, гриффиндорец увидел скульптуру, изображавшую двоих матросов, заливаемых потоками воды из разбитого иллюминатора, но держащих руки на рукоятке крана. Лаконичная надпись над этими двумя фигурами возвещала:
СТЕРЕГУЩIЙ
Мимо проехал еще один автобус с надписью «INTOURIST», остановившийся у входа в крепость. Вышедшая группа людей направилась через мост в ворота. Пошел их догонять и Гарри, резонно решивший, что крепость посреди города явно будет служить местной достопримечательностью, и туристы здесь будут. В том числе и англоязычные.
Зайдя в крепость вслед за туристами, Гарри быстро от них отстал, ничего не понимая в речах экскурсовода, и вскоре вышел на площадь перед тем самым собором с высоким золотым шпилем. На фасаде собора оказались часы, и, взглянув на них, Гарри увидел, что, оказывается, уже начало пятого пополудни.
«Вот же погулял, так погулял», подумал гриффиндорец. «Так целый день и пропустил. Что там в школе-то творится, ищут ли меня?» Вспомнилась Гермиона с ее нотациями. «Гарри Джеймс Поттер, как это безрассудно с твоей стороны, исчезать неизвестно куда на целый день, не предупредив об этом нас!» – ведь скажет же так, обязательно скажет, стоит только мне появиться в стенах школы».
Но мысли об оставленных в Англии друзьях очень быстро разлетелись, словно брызги от брошенного в воду камня. Внимание Гарри привлек киоск с сувенирной продукцией и надписью «ИНФОРМАЦИЯ – INFORMATION СУВЕНИРЫ – SOUVENIRS». Привлеченный знакомой английской надписью, гриффиндорец подошел туда и заметил на стеллажах, в числе прочего, несколько красочных буклетов, изданных на английском языке. «ЛЕНИНГРАД – город трех революций», гласил один. «Петербург – Петроград – Ленинград. Славные страницы русской истории», гласил второй. Холодея, Гарри дрожащими руками пролистнул несколько страниц. Содержимое их не оставляло никаких сомнений в том, что некоего пятикурсника-гриффиндорца волей судьбы забросило на просторы неведомой ему России, более того – в город, считающийся одной из ее столиц.
«Так я ч…что… В ЛЕНИНГРАДЕ?»
По сравнению с открывшимися фактами какие-то тревоги по поводу пропущенных в школе занятий сами по себе отошли на второй план. В самом-то деле, что уж тут горевать о возможных снятых с Гриффиндора баллах, когда сам ты неожиданно для себя самого гуляешь по улицам неведомого русского города Петербург, или, как его сейчас называют русские, Ленинград. «Ведь слышал же о Петербурге, когда дядя Вернон по телевизору новости смотрел. Летом рассказывали, как какого-то местного торгового чиновника, кажется, его звали Юджин Петросян, приговорили к расстрелу за мошенничество».
И вот теперь он, Гарри, сам стоял на улицах Ленинграда. Вопреки ожиданиям и байкам о России, что доводилось слышать от Рона, никаких пьяных медведей с балалайками по улицам не ходило. Да и снега на улицах не было, а температура, в общем-то, не отличалась от той, что была в окрестностях Хогвартса и его коридорах.
На негнущихся ногах он вышел из крепости, перешел улицу, даже не обратив внимания на стоящие неподалеку старые пушки, и присел на лавочку в парке. «Вот влип так влип», пришла в голову мысль. «Сам того не зная, попал в чужую страну, не имея ни денег, ни документов. Как теперь отсюда выбираться?»
Грохот проезжавшего мимо красно-белого вагона с маршрутной табличкой «6», мигнувшего двумя синими огнями [8], отвлек Гарри от тяжких мыслей. Вспоминая какое-нибудь согревающее заклинание, гриффиндорец попытался отвлечься от раздумий и стал смотреть по сторонам.
По тропинке шел какой-то коротко стриженный широкоплечий мужчина с небольшой кожаной сумочкой в руке. Достав откуда-то из кармана куртки зазвонившую трубку сотового телефона, мужчина долго о чем-то беседовал с кем-то по-русски, упоминая при этом ортопеда, парашютиста и почему-то антифашиста [9], после чего, закончив разговор, убрал трубку обратно и поторопился к стоянке автомобилей.
Побродив еще немного по улицам этой части города и вымотавшись окончательно, Гарри часа через два снова вышел к этому же парку, только теперь с другой стороны, оттуда, где на перекрестке недалеко от той же самой мечети стояло круглое здание все с той же буквой М над входом и надписью «ГОРЬКОВСКАЯ». На улице уже темнело, машины, автобусы и рельсовые вагоны включили фары. Люди появлялись в парке все реже и реже.