Одевшись, он пошел через холл на кухню. Стол почти полностью скрывался под коробками и свертками. Судя по всему, Дудли, как и хотел, получил в подарок новый компьютер, не говоря уже о втором телевизоре и гоночном велосипеде. Зачем Дудли гоночный велосипед, оставалось загадкой для Гарри, ведь Дудли был страшно толстый и ненавидел спорт - кроме, разве что, борьбы, если речь шла о том, чтобы вмазать кому-нибудь. Любимой боксерской грушей Дудли избрал Гарри, правда, чтобы использовать, последнего надо было сначала поймать. Ни за что не скажешь по внешнему виду, но Гарри очень быстро бегал.
Непонятно почему - возможно, это было как-то связано с жизнью в темном буфете - Гарри всегда был слишком маленьким и тощеньким для своего возраста. А выглядел еще меньше и худее, из-за того, что ему приходилось донашивать за Дудли старую одежду, а Дудли раза в четыре превосходил Гарри по всем параметрам. У Гарри было худое лицо, торчащие коленки, черные волосы и яркие зеленые глаза. Он носил круглые очки, перемотанные посередине толстым слоем изоленты - оправа часто ломалась, потому что Дудли все время норовил врезать Гарри по носу. Единственное, что нравилось Гарри в собственной внешности, так это очень тонкий шрам на лбу в форме зигзага молнии. Этот шрам был у него с тех пор, как он себя помнил, и первый вопрос, который он задал тете Петунии, касался этого шрама, откуда тот взялся.
- Это из-за той аварии, в которой погибли твои родители, - ответила тетя Петуния, - и не задавай лишних вопросов.
"Не задавай лишних вопросов" - главное правило размеренной жизни дома Дурслеев.
Дядя Вернон вошел в кухню в тот момент, когда Гарри переворачивал бекон.
- Причешись! - рявкнул он в качестве утреннего приветствия.
Приблизительно раз в неделю дядя Вернон взглядывал на Гарри поверх газеты и кричал, что мальчишку надо подстричь. Гарри стригли чаще, чем всех остальных мальчиков в классе вместе взятых, но толку от этого не было никакого, так уж у него росли волосы - во все стороны.
Когда Дудли со своей мамой прибыл на кухню, Гарри уже бросил на сковородку яйца. Дудли был очень похож на дядю Вернона: у него было большое красноватое лицо, почти никакой шеи, маленькие водянистые голубые глазки и густые светлые волосы, ровно лежавшие на большой толстой голове. Тетя Петуния частенько называла Дудли ангелочком - Гарри звал его "шпик надел парик".
Гарри расставил тарелки с яичницей, что оказалось непросто, ведь на столе почти не было места. Дудли, тем временем, пересчитывал подарки. Лицо его помрачнело.
- Тридцать шесть, - обвиняюще сказал он, поднимая глаза на родителей. На два меньше, чем в прошлом году.
- Миленький, ты не посчитал подарочка от тети Маржи, видишь, он тут, под вот этой большой коробочкой от мамули с папулей.
- Ну хорошо, значит, тридцать семь, - Дудли начал багроветь лицом. Гарри, который сразу распознал признаки надвигающейся истерики, начал жадно, как волк, заглатывать яичницу, чтобы съесть побольше, пока Дудли не успел перевернуть стол.
Тетя Петуния, безусловно, тоже почуяла опасность и сразу же затараторила:
- И мы купим тебе еще два подарка, когда пойдем гулять, да, пончик? Как тебе это? Еще два подарка. Хорошо?
Дудли задумался. Тяжело задумался. И наконец медленно выговорил:
- Так что у меня будет тридцать... тридцать...
- Тридцать девять, конфеточка, - подсказала тетя Петуния.
- Ага. - Дудли опустился на стул и схватил ближайший сверток. - Тогда ладно.
Дядя Вернон захихикал.
- Крошка-енот знает себе цену - весь в папу. Молодчина, Дудли! - и взъерошил сыну волосы.
В это время зазвонил телефон. Тетя Петуния пошла ответить, а Гарри и дядя Вернон наблюдали, как Дудли снимает упаковку с гоночного велосипеда, видеомагнитофона, видеокамеры, планера с дистанционным управлением, достает из коробки шестнадцать новых компьютерных игр. Он уже начал распаковывать золотые наручные часы, когда вошла тетя Петуния, сердитая и озабоченная.
- Плохие новости, Вернон, - сказала она. - Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет посидеть с ним. - И тетя Петуния мотнула головой в сторону Гарри.
Дудли в ужасе разинул рот, зато сердце Гарри подпрыгнуло от радости. Каждый год родители устраивали Дудли праздник в день рождения, брали его самого и кого-нибудь из его друзей в парк покататься на аттракционах, водили их есть гамбургеры, ходили в кино. И каждый же год, Гарри на это время оставался с миссис Фигг, сумасшедшей старой бабкой, которая жила через две улицы от Дурслеев. Гарри ненавидел оставаться с миссис Фигг. У нее в доме сильно пахло капустой, и еще, она заставляла Гарри рассматривать альбомы с фотографиями многочисленных кошек, в разное время принадлежавших ей на протяжении ее долгой жизни.
- И что теперь? - тетя Петуния возмущенно смотрела на Гарри, словно все это были его происки. Гарри понимал, что должен бы посочувствовать миссис Фигг, но ему трудно было себя заставить, учитывая, что теперь впереди простирался целый год, прежде чем вновь доведется увидеть Снежинку, Пуфика, дядю Лапку и Туфти.
- Давай позвоним Маржи, - предложил дядя Вернон.
- Не говори глупостей, Вернон, ты же знаешь, она ненавидит мальчишку.
Дядя с тетей частенько говорили о Гарри в его присутствии так, как будто его не было рядом - точнее, так, как будто он был чем-то ужасно противным и к тому же неспособным их понять, вроде слизняка.
- А как насчет этой, как-бишь-ее, твоей подруги - Ивонны?
- В отпуске на Майорке, - отрезала тетя Петуния.
- Вы можете оставить меня дома, - с надеждой вмешался Гарри (он сможет посмотреть по телевизору, что ему захочется, а может быть, даже поиграть на компьютере).
Тетя Петуния скривилась, будто только что разжевала лимон.
- А потом вернуться и увидеть, что дом взорван? - прорычала она.
- Я не взорву дом, - пообещал Гарри, но они не слушали.
- Думаю, мы возьмем его в зоопарк, - медленно заговорила тетя Петуния, - ...и оставим в машине...
- Машина, между прочим, новая, я его в ней одного не оставлю...