— Суд уже слышал это имя. От Поттера. Наши партнеры из Швейцарии были по названному Поттером адресу. Этого маггла нигде нет. У вас есть предположения, где он может быть?
— Где угодно.
— Он убил этого маггла, а теперь ссылается на него, чтобы ввести суд в заблуждение, — выкрикнула женщина с начесом.
Северус остался невозмутим.
— Вы совершали убийства магглов? — деревянным голосом спросил верховный чародей.
— Нет, — после непродолжительной паузы ответил Снейп.
Харви, близоруко щурясь, покопался в стопке бумаг на столе.
— При аресте вы отказались сдать палочку, так?
— Так.
— Вы хотели скрыть последнее заклинание палочки?
— Нет.
— Почему тогда не отдали ее мракоборцам?
— Не посчитал нужным.
— Суд отмечает ваше неуважение к системе правопорядка и правосудия магической Британии, — произнес судья, потрясая напудренным париком, и добавил: — У суда больше нет вопросов к подсудимому. Уведите!
========== Азкабан. Согреваясь прошлым. ==========
“Ну здравствуй, Азкабан. Знаю, ты меня ждал”.
Эта тюрьма на холодном острове в океане по приговору должна была стать местом, где завершится земное существование Северуса Снейпа.
В соответствии с правилами содержания пожизненно заключенных его разместили в тесном каменном пенале глубоко под землей. Солнечный свет в подземелье не проникает. Время от времени независимо от времени суток загоралась узкая лампа в щели под потолком. Несколько часов света и опять кромешная темнота. Узник попробовал зажечь свет Люмосом. Получилось. Магия при нем. «Конечно. Антимага у них нет», — удовлетворенно подумал Северус. Но больше поводов для радости не нашлось. На дверях магические замки — без зачарованного ключа не откроешь. На руках и ногах такие же кандалы: ни раскрыть их, ни расширить, ни сломать… А если вдруг исхитришься, администрация Азкабана сразу получит сигнал, и службы исполнения наказаний поступят в соответствии с протоколом. Заключенному Снейпу дали ознакомиться с сим документом. Непростительные заклинания (кроме Авады) в нем именовались особыми мерами воспитательного воздействия на злостных нарушителей тюремных правил. Что ж, бывшему шпиону все понятно и знакомо. Его красноглазый босс следовал той же воспитательной методике…
Что самое страшное в одиночном заключении? Однообразие. Отсутствие событий, потеря чувства времени, потеря чувства жизни. Но можно сбежать… Как минимум в свои мысли.
Северус поначалу вспоминал суд. Он прокручивал ленту памяти и убеждался: все заседания были спектаклем, шоу, предназначенным то ли для соблюдения формальностей, то ли для поддержания позитивного самовосприятия судей. Им же нужно и дальше видеть себя благородными, честными, справедливыми.
Потом пришла мысль о побеге… Физическом побеге, не виртуальном. Пусть Визенгамот решил, что Азкабан — его последнее пристанище. Пусть такой вариант развития событий весьма и весьма вероятен, но сдаваться без борьбы Северус Снейп не привык. Конечно, в первые дни заточения ни о каком планировании, а тем более об активных действиях речи быть не могло. Слишком мало он знал о жизни азкабанских узников и еще меньше понимал. Нужно было вначале осмотреться…
В какой-то момент Северус ощутил легкое прикосновение к своему сознанию. «Попытка легилименции? Кто?» Он стремительно просканировал пространство вокруг. Экспресс-осмотр ничего не дал. «Что же, повторим медленно, тщательно… Пусто?» Рядом с ним не было никого. Ни одной ментальной сущности. «Что тогда это было? Какая-то секретная пенитенциарная магия? Наподобие тотального мониторинга интернет-контента и телефонных разговоров у магглов? Ключевое слово включает запись. Мои мысли содержали слово, которое, будь тут такая магия, непременно бы вошло в список ключевых. Но, чтобы среагировать на слово «побег», чары должны были мониторить сознание постоянно, а был лишь короткий контакт. Может быть, вообще померещилось?» — стоило только Северусу усомниться в том, что кто-то пытался проникнуть в его разум, как ощущения повторились, на этот раз более явственно.
Сердце забилось сильнее. «Что происходит? Кто это делает? Враг? Друг? А главное, где он?» Северус снова никого не обнаружил в доступном для поиска поле. Оно ограничивалось стенами камеры. Бывший двойной шпион владел легилименцией на том уровне, когда зрительный контакт уже не является необходимым условием, но здесь все конструкции были пропитаны блокирующей магией. Она не выпускала за границы выделенных двенадцати кубометров не только тело заключенного, но и сигналы его ментальной сферы.
Попытки легилименции больше не возобновлялись. Северус на всякий случай наглухо закрылся окклюментивными щитами.
Закашлялся. Было холодно. Полосатая холщовая роба нисколько не спасала. Запястья и щиколотки, закованные в кандалы, заледенели.
Когда ему еще было также холодно?
Он вспомнил вьюгу, снег, мороз. Темный переулок на окраине Пскова. Как его занесло в этот город, в эту загадочную страну Россию? Искал место подальше от Англии, где мог бы жить, не рискуя каждый день быть обнаруженным.
*
— Опаньки! — ему наперерез из подворотни выскочил неопрятного вида парень с лысой непокрытой, несмотря на мороз, головой и желтой фиксой в улыбке. — А кто это у нас тут шныряет? Это наша территория! Налог платить надо, — заявил незнакомец, но Северус не понял ни слова из сказанного на незнакомом языке.
Появились так же, как первый, еще двое и встали с двух сторон от него. Позади, не оборачиваясь понял маг, вышла на позицию вторая тройка.
— Sorry, I don’t understand you, — спокойно сказал Снейп.
— Слышали? — оглянулся на дружков бритый. — Эт чё, чурка какой-то, что ли?
— Да нет, — робко возразил один из стоявших сзади, — кажется, это иностранец: вроде по-английски базарит. Может, лучше ну его, пусть идет…
— Да щас! Мне по барабану! На мою территорию зашел, пусть бабло башляет! По-английски, говоришь? Тогда пусть зеленые гонит. Слышь, мудило, кошелек гони! — в руке урки заблестел нож.
Несмотря на непонятные слова, смысл требований стал ясен. Северус усмехнулся. Маггловские грабители — ничтожная шваль. Он спокойно полез в карман, нащупал палочку.
Но волшебник не успел раскидать налетчиков. Это сделал спрыгнувший откуда-то сверху здоровенный мужик в овчинном тулупе и меховой шапке.
— Посторонись, братан, — бросил он Снейпу, отстраняя его к стене. Потом крутанулся мельницей, мелькнули в воздухе руки-ноги шпаны подворотной, и посыпались налетчики, как яблоки с яблони. Блестящее лезвие уже не в руке у бритого, а у носа.
— Слышь, урод, жить хочешь? — обратился здоровяк к лысому. Парень угукнул. — Тогда ноги в руки и свалил.
— Ты чего, братан, палочку гопникам светить вздумал? Замучаешься потом от коммерческих предложений их начальства отказываться, — доброжелательно глядя на иностранца светло-голубыми глазами с белыми и пушистыми от снега ресницами, поучал русский.
Снейп повторил ту же фразу, что и пять минут назад.
— Ты чего, по-русски не говоришь? Угораздило ж тебя! Кам виз ми, френд, — с жутким акцентом сказал мужик и, взяв незнакомца за руку, трансгрессировал вместе с ним раньше, чем тот успел что-то возразить.
Они оказались в прихожей большого и удивительного для британца доме. Он был полностью деревянным. Сделан из массивных круглых бревен, красивых, гладких, насыщенного коричневого цвета, толщиной один к одному. Двери с резными лакированными ручками. Ручки были круглыми и несли изображения солнца с лучами, напоминающими языки пламени. Одна дверь, с легким инеем по периметру, вероятно, вела на улицу, хотя в комнате было значительно теплее, чем снаружи. Другая — в нее прошел хозяин, жестом приглашая за собой гостя, — вела в следующее помещение. Это был небольшой зал с украшенной фигурными балясинами деревянной лестницей, ведущей наверх. В комнате было тепло как летом. Русский снял тулуп. Закинул шапку на полку над вешалкой для одежды. Разулся и поставил утепленные изнутри овчиной ботинки под полку для обуви.
— Вешай сюда свой плащ, — сказал он гостю по-английски, — в такой одежде, кстати, в России зимой не гуляют, — добродушно усмехнулся он.