Отдел по работе с клиентами в корпусе Клио обрабатывал заявки и отсеивал кандидатов, оставляя только тех, чей коэффициент состязательности был выше среднего. Дальше эти кандидаты попадали в Амальгаму, в каталог отдела политкоррекции, где их шансы на выигрыш обсчитывались по сложной формуле с учетом всех вводных: гендера, цвета кожи, семейного наследия, социального положения, выбранной состязательной стратегии, физических и психических особенностей и т. п.
Параллельно в корпусе Эвтерна регистрировались поступившие номера и рассчитывались квоты и расписание финалов – так, чтобы их хватило на весь активный номерной фонд. Там же, в Эвтерне, следили за соотношением поступивших и использованных номеров и назначали экстренную утилизацию, когда это соотношение грозило нарушиться.
Экстренная утилизация означала внеурочную работу всех отделов: выпуск финала надо было подготовить за несколько дней, хотя обычно на это уходило не меньше двух недель.
Мия взглянула на экран: до звонка оставалось одиннадцать минут.
Утилизацией занимались начальники отделов: назначение внеурочных финалов было связано с пересчетом квот и перераспределением номерного фонда между разными отделами. Мия как старший политкорректор отвечала за подбор кандидатов для праймовых финалов с учетом максимально возможных коэффициентов состязательности. Статистикой отдела политкоррекции занимался Айра, ее начальник. У Мии не было даже доступа к этим цифрам.
Она коснулась рукой экрана, и азиат за ее спиной растворился в воздухе. Найдя во внутреннем каталоге Айру, Мия нажала на вызов. Нежные электронные трезвучия повисли в темноте кабинета и почти сразу сменились сигналом отмены: Айра был недоступен.
В стеклянную дверь постучали. Мия поспешно коснулась экрана, убирая затемнение стен, – но это был всего лишь Гатто с двумя стаканчиками из кофейни на 42 этаже.
Гатто уже много лет занимался технической поддержкой работы отдела, а недавно его сделали первым кандидатом на должность старшего политкорректора – после ухода Мии. По этому поводу он, кажется, испытывал иррациональное чувство вины. С того дня, как она получила номер, он окружил ее липкой паутиной офисных знаков внимания, которые можно было бы счесть преследованием, если бы они не были нарочито безобидными.
Мия улыбнулась и слегка покачала головой. Гатто вздохнул и картинно развел руками. Правый стаканчик врезался в прозрачную стенку кабинета, и коричневая жидкость выплеснулась, стекая вниз мутноватыми ручейками. В этот момент раздался электронный сигнал вызова, и Мия с облегчением коснулась экрана, чтобы затемнить стены.
На звонке было восемь человек, из которых Мия знала только троих: Колина, Тооме из отдела планирования финалов и Глорию, руководившую нарративщиками. Айры предсказуемо не было.
– …покрыть недостачу из квот на следующий месяц, – услышала она, когда восемь голограмм расселись вокруг нее по кабинету.
– Мия Дювали, отдел политкоррекции, – на всякий случай сказала Мия.
– Мы все знаем, кто ты, дорогуша, – протянула обширная тетка с ежиком платиновых волос на очень темной коже. – Глория, сколько времени вам надо, чтобы подготовить дополнительные финалы?
– Дня три… может быть, два, – маленькая хрупкая Глория умоляюще взглянула на тетку. – Четыре финала одновременно – это довольно много работы, Фиона.
– Всё уже распланировано, – подал голос Тооме. – Надо только написать скрипты.
– Восьмидневный срок по этим номерам наступает через три дня, – произнес Колин, втянув голову в плечи. – После этого мы просто не сможем их использовать.
– По квотам они должны быть действительны еще пять дней, – буркнул морщинистый азиат с седыми дредами.
– Значит, эти квоты были рассчитаны неправильно, – терпеливо вздохнула Фиона. – Да, Мия?
Восемь полупрозрачных фигур вперили в нее молчаливые взгляды. Мия растерянно смотрела на них, с каждой секундой всё больше вжимаясь в кресло.
– Я… у меня нет под рукой статистики… – наконец сказала она.
– Никому не интересна ваша внутренняя кухня, дорогуша. – Голос у Фионы нисколько не изменился, но в кабинете повисла ледяная тишина. – Всё, что от тебя требуется, – это согласие.
– С чем? – спросила Мия, чувствуя себя ужасно глупо.
Фиона прикрыла глаза и стала похожа на шоколадное пасхальное яйцо со сверкающим кусочком фольги, прилипшим сверху.
– Колин? – сказала она в пустоту.
– Квоты номеров этой недели по нескольким отделам, в том числе по отделу политкоррекции, были рассчитаны неправильно и требуют пересчета, – суетливо забормотал Колин, не поднимая головы от планшета. – Да, нет? Это для протокола.