В общем, в офисе я оказалась не через сорок минут, а через час, проскочила охрану, слишком долго ждала лифт, вертела в руках телефон. Психовала.
Так, Славка, выдыхай, главный бой еще впереди. Нечего себя заранее растрачивать на всякую хрень.
Перед «этно» переговоркой я расправила плечи, помедлила несколько секунд, а потом все-таки осторожно проскользнула внутрь.
— Воронова, да неужели! — скрестил руки на груди Ястребов, обрывая себя явно на полуслове. — Решила почтить нас своим присутствием? — серые глаза горели таким холодом, что я забыла сделать следующий вдох.
Но собралась быстро, прислонилась к стене, тоже скрещивая руки на груди, бросила телефон на стол. По углам жались разрабы, как нашкодившие котята, писался у монитора с данными от страха Валерка, Сашка выглядел не лучше. Из старшего серпентария в переговорке был только Игорь…
Ну да, зачем тут остальные, если Ястреб на месте?
— Мы все остановили, Игорь, — пожала я плечами, стараясь добавить в голос уверенности и металла. — И я предупреждала, что Ирита еще сырая.
Лицо Ястребова не выражало вообще ничего, он только смотрел на меня и не говорил ни слова.
— Кого вы, Станислава Сергеевна, простите, предупреждали? — все-таки соизволил он хоть как-то отреагировать. «Станислава Сергеевна» звучало с издевкой. Мягкие ноты в голосе Игоря ни хрена не радовали. Я сжала переносицу пальцами, бросила на стол свой ноут, оглядела присутствующих еще раз и вздернула брови. Игорь все понял без слов.
— Сходите, погуляйте полчаса, — обратился он ко всем, и через секунд пять в переговорке остались только я и Ястребов. И мне предстояла битва.
Все-таки этот мужик меня ненавидит. И за пять месяцев его работы здесь я так и не смогла понять, почему.
А Ястребов развернулся на каблуках, выдвинул стул и сел напротив меня, кладя локти на стол, впился в лицо взглядом. Своими пробирающими до самого нутра ледяными глазами. Он умел давить, он умел заставить меня нервничать.
— Слушаю тебя.
— Я предупреждала, что Ирита сырая, и я еще месяц назад говорила, что выпускать ее на рынок рано, — расстегнула сумку, вытащила свой ноут. — Все отчеты у дирекции, — я поднимала крышку ноутбука, не глядя на Ястребова, когда он вдруг ее захлопнул, заставив вскинуть голову.
— Что?
— Я ничего от тебя не получал, — покачал он головой, удерживая мой взгляд.
А я нахмурилась и поежилась, не из-за Ястребова, от кондея, что безжалостно дул в спину и на мою все еще мокрую голову, и из-за его слов.
Игорь вдруг сощурился, протянул руку и провел пальцами вдоль моего виска, вызывая табун мурашек по позвоночнику. Выглядел еще более раздраженным, чем секунду назад.
— У тебя мокрая голова? — он растер влагу.
— Фен сломался, — ответила заторможено, все еще размышляя над тем, что он сказал до этого.
А Ястреб вдруг откинулся назад, гибко, почти беззвучно, сжал губы плотнее.
— Энджи, выруби кондей в «этно», — отчеканил сухо и раздраженно.
Когда мерное гудение под потолком прекратилось, я вдруг практически кожей ощутила тишину. Давящую. Гулкую.
Сглотнула. Этот мужик вводил меня в ступор.
— Почему программа сырая? — спросил Ястреб, снова подаваясь ко мне.
— Она недоработана, — пожала плечами, — неудобная — это если вкратце. Логика переходов кривая, ответ на действия и команды долгий.
— Сколько? — нахмурился он.
— От двух секунд.
— И ты про это писала?
— Да. Тебе тоже.
— Я не видел, — покачал он головой, продолжая меня морозить. И непонятно было, с какой именно интонацией это сказано: то ли как обвинение, то ли как констатация факта. — Ничего от тебя не получал.
Настала моя очередь хмуриться. Я закусила губу.
Я же не могла не отправить отчет Игорю… Или могла? Черт!
Я снова потянулась к ноутбуку, чтобы проверить ящик, найти долбанное письмо, залезть на сервак, в конце концов, но он опять меня остановил.
— Кто принимал решение о выпуске Ириты? — спросил Игорь.
— Приказ пришел от Знаменского, — пожала я плечами, не понимая, что происходит.
— И ты не спорила? — сощурился мужчина, запуская пальцы в смоляные волосы. Тон — стальной.
Я вздохнула, откинулась на спинку стула, скрещивая руки на груди, глаза Ястреба сверкнули чем-то странным, сталью, холодом и чем-то еще, он следил за каждым моим движением, заставляя еще больше напрягаться.
Глупый вопрос, на самом деле. Непонятный. Как я могла не спорить… На Ириту ушла куча бабок, сил, крови и пота, почти четыре года разработок и… она все еще была не готова, не полностью готова. И я спорила со Знаменским до хрипоты, мы почти крыли друг друга матом последние несколько месяцев, но… решение не за мной.