Выбрать главу

— Товарищ подполковник, задержанный по вашему приказанию доставлен.

— Подождите, пожалуйста, за дверью. А ты, Ванюша, располагайся.

Ваня, продолжая держать руки за спиной, подошел к стулу, потом, сцепив до белизны пальцы перед собой, сел.

— Чайку не хочешь? Хочешь. Небось, ничего не ел.

Ваня согласно кивнул.

Крымов насыпал в стакан немного заварки, налил из кувшина только что вскипяченную воду, вытащил из стола блюдце с печеньем и конфетами.

— Угощайся. Ну как, не надоело на нарах?

— Еще как надоело, — вздохнул Ваня, прихлебывая чай.

За часы, проведенные в изоляторе временного содержания, он осунулся, побледнел, но в глазах появилась какая-то успокоенность. Изолятор, следствие, суд — для него перенести это было легче, чем скитания, страх, неопределенность.

— Значит, надоело, — Крымов взял конфету, прихлебнул из своего стакана, не отрывая изучающего взгляда от Вани, сосредоточенно уставившегося куда-то вниз. — Могу отпустить на несколько дней. Или даже до суда. Погуляешь, на людей поглядишь, в кино сходишь. Идет?

— Идет, — настороженно, ожидая подвоха, произнес Ваня, подняв глаза на Крымова.

— Только от тебя требуется небольшая услуга.

Крымов доходчиво объяснил, что он хочет.

— Нет, — испуганно замотал головой Ваня. — Не могу. Я боюсь! Не хочу!

— Все мы чего-то не хотим. И все делаем то, чего не хотим. — Глубокомысленно отметил Крымов. — Так ведь?

— Так.

— Ну, значит, договорились. Теперь слушай…

* * *

— Костыль, ох, покажет нам Важный кузькину мать.

— Покажет, етить через коромысло.

Костыль надавил на педаль, и белая «Волга», обогнув интуристовский автобус с дымчатыми стеклами, проскочила на красный свет.

Невеселые мысли одолевали Костыля. Подходит срок, когда в «зону» должна быть переправлена партия товара. Важный везде ищет «дурь», но наскрести сейчас такое большое количество — задача невыполнимая. Заказать друзьям с Востока — тоже не успеть. Вся надежда на то, что удастся все-таки отыскать «посылку». Ну а если нет? Нетрудно представить, кого Губин сочтет виновным во всех неурядицах. Насмотрелись, какие жестокие фокусы может вытворять босс. Впрочем, возможно, он, Костыль, сам себя накручивает. Большой вины за ним нет. Цепь случайностей. Ну, убил случайно Гошу. Ну, упустил сопляка. Ну, открыл стрельбу. Всяко бывает. Да и что Важный может сделать? Убить? Глупости, таких помощников, как Костыль, не убивают. Хотя… Нет, если будут убивать, он еще побьется за свою жизнь. Не даст себя запороть, как барана.

— Где же этого сопляка искать, так его растак, — Костыль отвлекся от дороги и едва не врезался во встречный молоковоз, но в последний момент успел вывернуть.

— Смотри, куда едешь, чурбан с глазами! — крикнул Людоед.

— Уф-ф, едва не накрылись.

Костыль притормозил и вырулил на площадь Борьбы. По одну ее сторону возвышался четырехэтажный универмаг с пустыми витринами и барахолкой перед входом — он возводился почти десять лет и недавно с оркестром и ленточками был сдан в эксплуатацию. По другую сторону раскинулся действующий монастырь, белокаменный, с голубыми куполами. В центре площади, повернутый спиной к монастырю, с протянутой, будто за подаянием, рукой стоял чугунный Свердлов.

«Волга» перестроилась в правый ряд и свернула на Святоцерковную, бывшую Двадцатилетия ВЛКСМ, состоящую из невысоких обшарпанных домишек девятнадцатого века. Костыль услышал трель милицейского свистка и увидел гаишника, махавшего жезлом.

— Вот, мать его! Никогда здесь гаишников не было.

— Готовь червонец, — посоветовал Людоед. — Нынче они меньше не берут.

Костыль нехотя вылез из салона и с размаху хлопнул дверью. Сотрудник ГАИ неторопливо и важно подошел к нему.

— Сержант Никифоров. Нарушаете. Поворот-то не включили.

— Как это не включил? Включил. Он у меня, как часы, работает.

— Вы не включили сигнал поворота, — повторил сержант монотонно, привычно не обращая внимания на кажущиеся ему жалкими оправдания водителя — таких на день приходится выслушивать не один десяток.

— Да как же это…

— Слышь, Толик, это бесполезно, — сказал Людоед, вылезая из машины и потирая затекшую ногу. — Сколько, командир?

Сержант размеренно, с видом человека, выполняющего работу исключительной государственной важности, начал выписывать квитанцию.

— Эх, сержант, нет у милиции правды для простого человека, — начал лениво балагурить Костыль, но тут же осекся, будто получил кулаком под дых. Он схватил Людоеда за рукав и оттащил в сторону.