_М о ж е ш ь п р и с л а т ь?
Все беседы происходили в том же кабинете, только теперь Риола наблюдал с другой стороны солнечного экрана. Сперва он просмотрел файл погибшего мальчика. Тот нервно крутился, голос то взмывал, то разбивался рябью. Он хотел вернуться домой, переплыть море, найти другую страну, совсем другую, где не знают ни Столицы, ни земли катастрофы. "Здесь,— заявил он, — ещё хуже! Вы обманываете!". "Не обманываем, — отвечал Ньорэт терпеливо. В записи его глаза и слова были ещё тусклей, — мы хотим помочь". Интервью получилось сумбурным, оборвалось, когда после яростной вспышки гнева мальчик выбежал из переговорной. Риола собрался открыть файл, из-за которого и попросил Аадари прислать архив, но, повинуясь смутной догадке, стал просматривать их один за другим.
Да, это были всё те же дети, недоверчивые, закрытые, обозлённые. Но что-то в них переменилось с тех пор. Сперва Риола решил, что жизнь в Центре сделала их спокойней и мягче, но потом понял — дело в другом.
Интервью Тэмму он открыл последним. Хмурая, саркастичная, она отбивала вопросы Ньорэта с лёгкой усмешкой. Руки её не успокаивались ни на миг — скользили над столом, выплетали из воздуха невидимые нити. То и дело Тэмму бросала в камеру внимательные взгляды — каждый новый чуть дольше прежнего. В какой-то момент показалось, она видит Риолу, смотрит прямо на него. Она что-то произнесла — одно слово, уже неразличимое. Как и на последней записи, звук погас.
А потом усталость голодной волной потянула в чёрную пропасть сна. "Завтра..в Город. Ньорэт не прав про Город, я докажу...найду...", — мысли меркли огнями станций, убегающих прочь, во тьму.
Очнулся он от стука в дверь — настойчивого до истерики. На экране мигало ночное сообщение Аадари :
_Т ы с п и ш ь? В с ё в п о р я д к е? С к а ж д ы м д н ё м м н е в с ё б о л ь ш е н е п о с е б е.
Комнату заливало белёсое сияние утра.
Стоило открыть, и Аадари вцепилась в его руку. Сверкающая тьма её глаз горела — то ли ужасом, то ли странной жаждой.
— Обещал отвечать! — выдохнула она. Не может быть, чтобы Аадари так за меня испугалась.
Он оказался прав.
5
Тэмму не просыпалась.
Её резкий профиль, упрямо сомкнутые губы, пальцы, впившиеся в одеяло — всё стало теперь совсем хрупким, всё таяло в свете энергетических контуров, огибавших лоб и запястья. Реанимационные импульсы, поддерживающие импульсы — всё было бесполезно. Тэмму дышала — совсем так, как дышал Город. Риола слышал слитность этих дыханий, и всё, что он видел, расплывалось, обведённое тёмной каймой гаснущей жизни. Я тоже умираю.
Аадари металась, звонила кому-то, просила приехать, помочь.
— Никто не приедет, — сказал Риола, когда очередной разговор оборвался из-за неясных помех, — мы на мёртвой земле.
Тогда она заплакала, уткнувшись ему в плечо. Даже в этих слезах было столько наивности, столько жизни. Риола завидовал ей.
Ньорэт уже ушёл. "Не могу на это смотреть". На Риолу он не смотрел тоже. Риола подвёл его. Если бы вчера он отправился в Город, если вернулся бы с доказательством, вызвали бы срочную эвакуацию. Тэмму получилось бы спасти. Теперь — поздно.
В какой-то миг вдохи Тэмму разошлись с дыханием Города. Сперва на удар сердца. Потом на два. На минуту. Риола коснулся её руки, стараясь не видеть свои окроплённые чёрным пальцы.
Тэмму вздрогнула, губы её исказились на миг — жадным вдохом, несказанным словом?
Проснись, проснись пожалуйста.
Но она не проснулась.
Всё кончилось.
*
До этого дня Риола обманул куратора лишь однажды.
Десять лет назад, комнате, похожей и непохожей на здешнюю переговорную, Ньорэт спросил: "Ты всегда жил только там?". Небо в прозрачной стене, близкое, настоящее море стали вдруг серыми, отдалились. Запах дыма, раскрошенного камня. По костям пробежала дрожь. Окна родного дома, пустые и тёмные, смотрели из прошлого слепо и отрешённо. Сгустки памяти обретали ненужную чёткость, и, чтобы не вспоминать, Риола уцепился за единственный звук настоящего — серебристый, едва слышный стрекот машины, запечатлевшей ложь: