«В стране, где такси из международного аэропорта в город стоит пять долларов, должно быть и что-нибудь подешевле», – подумал я и сообщил свои соображения Мухаммеду.
– Но проблем, сэр, – сказал он и о чем-то быстро и резко заговорил с администратором. Тот, в свою очередь, грозно сдвинул брови и тоже повысил голос. В какой-то момент мне показалось, что вот-вот – и они подерутся. Нет, буквально через пару минут улыбки снова сияли на их лицах.
– Шестьдесят долларов, – сообщил администратор, – онли фор май фрэнд, – сказал он, многозначительно показывая на Мухаммеда. Я удивился происходящему, но и к такой сумме, к сожалению, тоже готов не был. Администратор развел руками.
– Но проблем, – опять сказал мой никогда не унывающий друг-таксист, совершенно не расстроившись из-за того, что я оказался, мягко говоря, не нефтяным магнатом. Хотя, чего ему переживать, пять долларов для него у меня ведь нашлось.
– Здесь рядом есть минихотэл, – словами и жестами объяснил он – там дешево.
Мы подъехали к небольшому двухэтажному зданию на соседней маленькой и уже тёмной к тому времени улочке. «ГРАНД ПАЛАС», – гласила крупная надпись над входом. На крыльце, прямо на ступеньках, сидел сам хозяин гостиницы. Не вставая, он кивком поздоровался со мной и обменялся с Мухаммедом длинными приветствиями. Переговоры были короткими и непонятными, а их результат, похоже, положительным.
– Сколько стоит-то? – спросил я, дождавшись паузы в их разговоре.
– Файф гиней[4] – пятерней показал хозяин. Цифра «пять» мне сразу понравилась. Тем не менее, я на секунду замялся. Заметив это, Мухаммед быстро пересчитал для меня. Получалось около полутора долларов.
– Тридцать гиней за неделю, – предложил я, подсознательно почувствовав, что не торговаться в этих краях – как минимум дурной тон.
Али, так звали хозяина, внимательно посмотрел на меня, что-то пробурчал себе под нос, кивнул и жестом показал следовать за ним. Мы поднялись по широкой центральной лестнице наверх и оказались на плоской крыше. Вернее, крыши вообще не оказалось. Лестница выходила прямо на как бы недостроенный этаж – открытую площадку, окруженную по пояс стенами. На ней были беспорядочно расставлены несколько плетеных лежаков, столик и большие кадки с маленькими пальмами. Получалось что-то вроде садика.
– Сегодня ты можешь переночевать здесь, – сообщил Мухаммед. – Сейчас сезон, и везде всё занято. Но тебе повезло: завтра часть постояльцев съезжает, и ты с утра займешь освободившуюся комнату.
Мне почему-то вспомнились Сочи советских лет и ещё фильм «Будьте моим мужем», где отдыхающим сдавали картонные курятники и собачьи будки. Главное, чтобы завтра мне не всучили веник и не сказали, что я дежурный по туалету.
Но с другой стороны, что мне остается? Ехать куда-то ещё совершенно не хотелось. Сказал бы даже, просто не моглось. День выдался нелегким, и измученному телу требовался длительный отдых. Меня «убили» долгий перелет, неизвестность, окружающее пекло, ожидание телефонных переговоров, чужая потная одежда… Может быть, в душ? Завтра… Завтра!
«Завтра заодно и чего-нибудь придумаю, – решил я, – а сейчас надо поспать». Выразив свое согласие и осчастливив Мухаммеда ещё одной пятёркой, я выбрал себе топчан в уголке. Мне принесли плед и подушку. «Гут найт», – пожелали хором мои новые знакомые и, выкрутив лампочку, оставили одного. Я наконец-то снял штиблеты и вытянул ноги. Огромное чёрное небо прямо над головой было усыпано яркими звездами, где-то рядом плескалось море, и теплый приятный бриз доносил густые сладкие запахи южной ночи. Я вдруг ощутил состояние такого беззаботного дурацкого детского счастья. «Хорошо-то как», – промелькнуло в голове. И тут по улице прошли двое. Они о чем-то говорили, мне было слышно каждое слово. «Господи, я сплю почти на улице!»
И снова полез в бумажник, достал всё своё небольшое состояние и, скомкав, засунул в трусы. Чемодан поставил рядом с собой, лег на бок и положил на него руку и ногу. Поди, не сопрут!
…Яркое солнце светило прямо в лицо, вокруг раздавалась иностранная речь. Кто-то плюхнулся на мой топчан. Я открыл глаза и сначала не мог сообразить, где я, и что, собственно, происходит. Вокруг сидели какие-то люди и, не обращая на меня абсолютно никакого внимания, пили кофе.
– Гуттен морген, – звонко произнесла стриженая девушка, беспардонно сидевшая практически на мне. – Кафэ? – спросила она.
Я кивнул и хотел что-нибудь сказать, но так и не решил, что именно, а главное, как это сделать. Мне передали стеклянную рюмочку, более подходящую, на мой взгляд, для водки, чем для кофе. Напиток в ней оказался крепким, терпким, немного необычным, но приятным на вкус. Я сказал «сэнкью» и закурил. Далее разговор не пошел. Европейцы на самом деле, не отличаются стремлением общаться с теми, кто сносно не говорит хотя бы по-английски. Для них такие люди – представители третьего мира, с которыми контачат, только когда от них что-нибудь нужно. От меня они не хотели ничего, я от них – тоже. О чем тут говорить?