Изгнанный дух уже не видел осквернения творимого с его прежним обиталищем. Словно очнувшись от ужасного сна и тут же его забыв, он не вполне представлял где находится и что ему делать. Вокруг, под дуновением лёгкого ветра ,еле слышно шумел лес, казавшийся ему серым океаном, и его невесомая сущность чувствовала себя в нём былинкой, колышимой на волнах. Не ведая как найти пристанище или хотя бы опору в этом новом сосотоянии бытия, его уже начинала охватывать тоска, присущая всем одиноким, потерянным душам. Находясь в столь прискорбной неопределённости, он вдруг заметил маленький огонёк, или скорее искорку. Устремившись на север, она деловито прыгала по волнам серого океана, преодолевая возникавшие перед ней препятствия и всем своим видом демонстрируя осмысленность совершаемого перемещения. Желая осязать хоть что-то, родственно сущее в этом краю мрака и теней, тоскующий дух последовал за мерцанием, пробуя передвигаться лишь силой своей воли. Пробираясь сквозь постоянно сбивавшие его с пути сумрачные течения, переваливая через вздымавшиеся серые громады размытых очертаний леса, он наконец догнал беглый огонёк, который теперь принял облик призрачно мерцающего волка. Неспешно рассекая пространство, тот, от прыжка к прыжку ,пролетал встречавшиеся преграды и казалось радовался полученной невесомости. В его парении не ощущалось тревожного метания скитающейся души. Инстинкт, руководивший существом из плоти, направлял и сущность волка в его безмятежном стремлении к возвращению на просторы края, в котором она была сотворена, и где ей надлежало обрести мир и покой среди своих сородичей. Дух разумный осознавал, что звериная сущность не чета ему, и в краю её собратьев для него врядли нашлось бы место, но проникшись умиротворённостью грациозного волчьего бега, ощутив исходящее спокойствие и уверенность в осознании цели своего пути, он захотел разделить с волком это светлое путешествие. Присоеденившись к звериной сущности, он стал подражать её размеренным прыжкам, перенимая изящество и лёгкость свободного животного естества. Казалось волк и сам был доволен, что не придётся проделывать последний путь к родным местам в одиночестве. Весело мерцая, он на ходу стал играть с присоеденившимся загадочным спутником: то настигая его, то убегая он изображал охотника или добычу - две главные роли исполняемые всеми существами при жизни. Изредка им встречались другие огоньки, принимавшие облик светящихся болотных созданий. Изначально обитающие в здешних местах, они пугливо прыскали в стороны ,замечая пришельцов.
Так, неторопливо следуя тропой звериной сущности, человеческий дух решил, что удел животного естества не так уж и плох. Вечная радостная игра со своими простыми собратьями - достойная награда за тяготы и суету прожитой жизни. Чем дальше он продвигался на север вместе со своим другом, тем меньше сознавал своё отличие от него и всё больше проникался чувством обретённой общности. Словно в самом шёпоте ветра ему начинал слышаться ставший уже родным вой волчьей стаи, но. устремившись ему на встречу ,он вдруг услышал в этом шёпоте другой звук. Тягостный стон , таивший в себе что то изначально знакомое и близкое, он наполнил уже начинавшую обретать покой душу неизъяснимой тоской и печалью. Смутившийся дух остановил свой безмятежный бег. Умировторённость и уверенность в сопричастности к исконному естеству исчезли и он снова ощутил себя былинкой на серых волнах. Осознав, что в том забытом мире всё ещё осталось нечто, требующее его участия, он уже не мог следовать за своим товарищем по странствию в мире теней, и с грустью взглянув ему вслед, отправился на услышанный в шёпоте ветра зов. Призрачный силуэт волка остановивился, вспыхнул на прощание и продолжил свой путь в одиночестве.
Двигаясь в направлении источника скорби, человеческий дух утратил ощущение обретённой лёгкости и свободы, гнетущие воспоминания словно серые утёсы преграждали ему дорогу и преодолевать их становилось всё тяжелее. По мере приближения, начало ощущаться сопротивление иного рода: смешавшаяся во едино злоба, ярость и страх, исходившая из множества замутнённых источников, повергла уязвимое естество в оцепенение. Вместе с тем, усиливавшийся зов давал смутную надежду на встречу с чем-то, казавшимся безвозвратно утерянным. С трудом прорываясь сквозь доставляющие страдания преграды, он увидел стремительно приближающиеся огни. Ещё издалека он понял, что мятущиеся духи отличались от простых животных сущностей, их принадлежность к миру разумных созданий была очевидна. Стремительно пролетающие мимо, пламенеющие силуэты повергали его в ужас, ибо словно пламенем, они были обьяты ужасом насильственной смерти. Их становилось всё больше, и вот уже можно было увидеть, как распростёртые на серой тверди источники ненависти и злобы иссякали, порождая естество, источавшее лишь ужас, бесконечный ужас.
Дальше, ещё живые средоточия ярости, представлявшиеся напуганному духу в виде беснующихся теней, плотной массой обступали застывший серый строй. От выглядевшего единым целым собрания также исходили сильные эмоции - там преобладали страх, жажда жизни, и даже отвага. Но внутри всего этого, наиболее остро осязалось чувство отрешённого, безпросветного уныния. Безразличное ко всему происходящему средоточие отчаяния обрело форму тени, столь мрачной, что даже среди сгустившегося мрака она казалась чёрной бездной. Проникшись источаемой тоской и печалью, дух осознал, чей стон был им услышан в глубине леса. Ощущая действие уз, не оборвавшихся даже после перехода в иной мир, он по волчьи перепрыгнул преграду из противоборствующих сил и приблизившись к бездне, посмотрел в неё. Оттуда на него взглянуло лишь его отражение, но этого было довольно, чтобы постичь суть происходящего. Он понял, что является духом человеческим, вспомнил, кто в мире живых ещё нуждается в его помощи и даже вспомнил самое своё имя.