Клотильда получила власть над их душами, а он, отец, оказался полностью отстраненным, в чем он теперь с горечью признался себе. Мальчики уже несколько месяцев были в городе и только сегодня впервые пришли к отцу.
— Вы забили в барабан, — воскликнул Робби, — а это, по уговору, было сигналом к окончанию атаки!
— Не говори глупостей, Робби, — отвечал Гарри, — вы должны были знать: до шести часов оставалось еще целых пять минут.
— Вы нас обманули, — кричал Робби, — это был чистой воды обман!
— Не мели вздора, малыш! — рассердился Гарри. — Не обман, а военная хитрость. Солдат должен быть бдительным до последней минуты. Вы потеряли укрепление по собственной небрежности.
— Хватит! — прекратил их спор Фабиан. — Так, значит, при этой атаке Робби и получил свою шишку?
— Они ударили меня колом по голове, папа.
Гарри гордо показал свой почетный кинжал.
— Я — командир седьмого отряда, — сказал он внушительно. — Кинжал мне дали за храбрость.
Фабиан улыбнулся.
— А кто ваш командир? — спросил он.
Гарри стал навытяжку и, подняв руку, ответил:
— Наш командир — штандартерфюрер полковник фон Тюнен. Он и построил укрепление.
Наконец официант принес шоколад и пирожные, и мальчики немного успокоилась. Они рассказали о всевозможных приключениях и о последних событиях в пансионе, где Фабиан часто посещал их.
Там, например, застрелился учитель математики, доктор Шолль, как раз за месяц до того, как они кончили курс.
— Доктор Шолль застрелился? Почему? — спросил Фабиан.
— Ему угрожала потеря места, так как он не вступил в партию, — ответил Робби.
— Потому что он был трус, — высказал свое суждение Гарри.
Фабиан покачал головой в знак несогласия.
— Грустно, — сказал он, — очень грустно. Мы все ценили его как справедливого человека и превосходного педагога. Твое суждение, милый мой, слишком поспешно.
— Стреляются только трусы, — отстаивал свою позицию Гарри. — Партия осуждает самоубийство как трусость.
Наконец мальчики коснулись непосредственной цели своего прихода. Речь шла о дне рождения Гарри.
— Первого числа я праздную день рождения, — сказал Гарри, — и мы пришли пригласить тебя к нам.
Фабиан подумал.
— Хорошо, — ответил он нерешительно, — я постараюсь быть, Гарри.
— Мама тоже ждет тебя, — снова начал Гарри, а Робби добавил: — Мама приглашает тебя к обеду в день рождения Гарри и просит непременно прийти. Она поручила мне передать это тебе.
Посидев немного, мальчики распрощались.
Фабиан смотрел, как они шли по коридору, — Гарри со своим почетным кинжалом и малыш Робби с забинтованной головой и флажком.
«Мои сыновья! — думал он. — Еще много лет они будут нуждаться в руководстве. Хорошо, что они пришли и напомнили мне об обязанностях отца».
Фабиан часто ужинал с Шарлоттой в гостинице. Время от времени она приглашала его на обед в свою маленькую прелестную квартирку; она сама придумывала и заказывала изысканные кушанья. Это был один из ее талантов. К обеду подавали только самые дорогие рейнские вина и неизменное шампанское, Шарлотта помнила о просьбе гауляйтера не скупиться.
Постепенно Фабиан привык к Шарлотте, но к красоте ее привыкнуть не мог, каждый день она наново поражала его. Образ Кристы все больше и больше бледнел, хотя тоска от этой потери улеглась не скоро. Свое прощальное письмо к Кристе он сжег. «Какое это было заблуждение! — с упреком сказал он себе. — Прежде всего надо было думать о сыновьях!»
Тоска по Кристе вновь пробудилась в нем, когда однажды из Баден-Бадена пришло письмо от фрау Беаты. К нему был приложен чек на большую сумму. Фрау Беата холодно, но очень вежливо благодарила его за хлопоты и сообщала, что пришла к соглашению с братьями. Ни привета, ни слова от Кристы.
Фабиан вздохнул, покачал головой и спустился в ресторан, чтобы поужинать с Шарлоттой и ротмистром Меном. Мен был назначен заместителем гауляйтера и в его отсутствие вел все дела.
Неудивительно, что Шарлотта, которая спала до двенадцати, а после обеда тратила долгие часы на свой туалет, по вечерам блистала свежестью. Она кокетничала с ротмистром Меном, вызывающая внешность которого нравилась ей.
— Господин ротмистр, — сказала она ему, смеясь, — у вас такой вид, будто вы не знаете страха. Вы в самом деле ничего не боитесь?
— Помилуйте, я боюсь вашей красоты, — возразил ростмистр.
— Значит, и красота может отпугивать? — Шарлотта сделала удивленное лицо. — А вы, мой друг, — обратилась она к Фабиану, — вы тоже страшитесь моей красоты?