ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Политический салон Клотильды, недавно окрещенный «Союзом друзей», процветал. О докладах, устраивавшихся каждую неделю, сообщалось в «Беобахтер»; они всегда собирали большое количество слушателей. С тех пор как баронесса фон Тюнен привела с собой дам из руководимого ею женского союза, салон был почти всегда переполнен. Клотильда уже не нуждалась в визитах обер-лейтенанта фон Тюнена и его приятелей. Господа офицеры утратили воодушевление, необходимое для столь большого дела. Они еще приходили выпить рюмку-другую кюммеля или шартреза, но, с тех пор как Клотильда распорядилась подавать после докладов только чай, вообще перестали появляться. Их интересовали лишь военные доклады, и Клотильда принуждена была признать, что доклад полковника фон Тюнена «О героях Дуомона» имел большой успех. Чисто политические темы, по-видимому, нисколько не занимали молодых офицеров, Клотильда же заботилась именно о политическом просвещении членов Союза друзей.
Когда дошла очередь до доклада Менниха, известного профессора Кенингсбергского университета, Клотильда решила, наконец, отбросить «свою смехотворную скромность», как она выражалась, и пойти «напролом». Что подразумевалось под этим «напролом», она не пояснила. Но доклад профессора Менниха давал ей достойный повод показать себя. Профессор Менних, научное светило национал-социалистской партии, прочел доклад о «тревожных сигналах в Польше». Этот доклад, читавшийся во многих крупных городах, всюду вызывал огромный интерес. Да, прочь бессмысленную скромность!
— Чем мы были до сих пор? Кружком, который собирался за чашкой кофе, моя дорогая! — сказала она баронессе фон Тюнен. — Отныне мы будем своего рода парламентом, значение которого оценит вся страна.
Она заказала пригласительные билеты на доклад профессора, отправилась вместе с баронессой фон Тюнен в редакцию газеты «Беобахтер» и потребовала особого оповещения о дне доклада. Такое светило, как Менних, этого стоил.
Разумеется, секретариат Союза друзей послал особые приглашения гауляйтеру, Таубенхаузу и советнику юстиции Швабаху, игравшему теперь первую скрипку в местных национал-социалистских кругах. На видных людях мир стоит.
По счастью, кафедра для оратора, заказанная столяру по собственноручному эскизу Клотильды, поспела вовремя. На светлом фоне — инкрустированный знак свастики из красного дерева. Это выглядело строго и достойно. Но гвоздем программы являлся новый портрет фюрера работы знаменитого художника! Клотильда приобрела его в Мюнхене за триста марок. Фюрер на портрете выглядел «гениально», «каждая жилка в нем — гений и герой», — изрекла Клотильда. В широком пальто, с прядью волос, смело спущенной на лоб, «обнимающий все тайны мира», он имел довольно романтический вид. Во всяком случае, портрет нравился всем и, заодно с широкой роскошной рамой, составлял лучшее украшение салона.
Нет, на этот раз Клотильда решила не жалеть трудов и «идти напролом».
Не получив от именитых людей никакого ответа на свое приглашение, она побывала у каждого из них, хотя вообще была тяжела на подъем.
Советник юстиции Швабах, с которым она говорила десятки раз, просто-напросто не узнал ее. Он мотнул лохматой головой, вскинул пенсне, чтобы лучше рассмотреть ее, снова дернул его и снова покатал головой. Наконец он обещал прийти, если ему позволит время.
У Таубенхауза, обремененного, как всегда, многочисленными делами, нашлось для нее всего две минуты, но он тотчас же выразил готовность прийти; конечно, это приглашение — высокая честь. Он учтиво проводил Клотильду до прихожей и поцеловал ей руку.
В прихожей Клотильда обратила внимание на молодую девицу с пухлыми, румяными, как яблоки, щечками; это была одна из дочерей Крига, Термина или Гедвиг — Клотильда не знала, она так и не научилась различать сестер-близнецов.
— Ах, фрейлейн Криг? — заговорила она с краснощекой девушкой, которая поднялась со стула, очень польщенная. — Вы теперь работаете у господина бургомистра?
— Да, уже три месяца, сударыня.
— И вам здесь нравится?
— О, даже очень, — с сияющим лицом отвечала фрейлейн Криг. — Господин бургомистр так предупредителен ко мне!
Ну, теперь скорее к гауляйтеру! Ее тотчас же приняли; сегодня Клотильде везло — по-видимому, гауляйтер был не очень перегружен работой. Он сидел за письменным столом и принял ее, не вынимая сигары изо рта.
Конечно, он знал о салоне. Да, до него даже дошли очень лестные слухи о Союзе друзей. Полковник фон Тюнен, штандартенфюрер фон Тюнен — отличный солдат — читал там доклад, не правда ли? Да, да о сражении под Верденом, припоминаю. Старик сам побывал в форте Дуомон. Кто бы мог поверить?