…Никаких ласковых писем от начальников Державин не получал, никаких известий о наградах не поступало. За награды придётся сражаться почти два года — дольше, чем длилась война с Пугачёвым! Империя праздновала победу над Оттоманской Портой — победу в первой при Екатерине Русско-турецкой войне. На всю Европу прозвучали имена русских побед, напоминавших о доблести непобедимых римских легионов, — Кагул, Ларга, Козлуджи. Какой триумф без гвардейских полков? Всех офицеров гвардии императрица собирала в Москве. Давненько Державин не бывал в столицах… Он отстал от полковой жизни, отвык от муштры. А тут извольте исполнять наряд, пожалуйте в дворцовый караул… Как назло, на глазах Потёмкина и Румянцева он скомандовал привычно: «Левый стой, правый заходи!» — и солдаты остолбенели. Оказывается, за время отсутствия Державина ввели новую команду: «Вправо заходи!» Потёмкин заметил замешательство и пригрозил поручику строгим наказанием. В палочный караул!
За разорение деревень Державиным полагалось 25 тысяч, но получить удалось только семь. А тут на Державина навалилась новая беда: по доверчивости он поручился в банке за некоего поручика Маслова, а тот возьми и скройся. На Державина навесили громадный долг: 40 тысяч. К счастью, подвернулась картёжная удача — и поручик выкарабкался из беды.
Державин добивался награды, составил бумагу на имя графа Потёмкина (на тот момент ещё не князя): «Для чего я обижен пред ровными мне?» Надеялся на денежное вспомоществование за воинские подвиги, на чин полковника с выпуском из гвардии.
Насилу ему удалось поговорить с Потёмкиным. Тот заверил Державина, что о награде будет объявлено в Преображение.
6 августа — Преображение Господне, для гвардейцев-преображенцев — не только церковный, но и полковой праздник. Офицеров пригласили в Чёрные Грязи, отобедать с императрицей. Торжество шло своим чередом, но о награждении Державина никто не обмолвился.
Потёмкин, командовавший преображенцами, вроде бы симпатизировал Державину, хотя в то время, конечно, не относился к нему, как к равному. Но не сидели на месте недруги Гаврилы Романовича во главе с майором Толстым — который считался правой рукой Потёмкина в полку. Державин «принужден был толкаться в передней» Потёмкина.
Но Потёмкин не обманывал: награда к Державину пришла, хотя и с опозданием. Очень скромная по гвардейским меркам и незначительная, если вспомнить о заслугах Державина в борьбе с Пугачёвым. Державина перевели с военной службы на статскую. Говорят, это Толстой убедил Потёмкина, что Державин не способен к воинской службе.
Дали ему чин коллежского советника, соответствующий воинскому чину полковника. Получил он и 300 душ в Белоруссии.
Державин был счастлив, что утомительная борьба завершилась хотя бы таким результатом. На всякий случай он набросал панегирик — «Излияние благодарного сердца императрице Екатерине Второй». Если бы будущая Фелица прочитала эти строки — наверняка растрогалась бы: «Сокровища целого света, вы менее для меня тех награждений, которые получил я от моей императрицы: они делают мне честь, они славу жизни моей составляют, они следствие правосудия Великой Екатерины». Это излияние красноречия Державин выпустил отдельным изданием. Так случается: чем скромнее награда — тем пышнее словеса благодарности.
Да, беспорочная служба в областях, охваченных бунтом, не позволила Державину прорваться на олимп. Он заслуживал большего. И всё-таки впервые Державин получил солидную награду, он вырвался из нужды, его фамилию запомнили первые люди империи, начиная с Потёмкина. И он не даст им повода забыть о себе.
РЯДОМ С ВЯЗЕМСКИМ
Эйфория от награды если и не была наигранной, то прошла скоро. В поисках достойного места новоявленный коллежский советник решил поволочиться за князем Вяземским.