Граф Оттокар фон Чернин, ставший впоследствии министром иностранных дел Австро-Венгрии, вспоминал, что Франц Фердинанд сказал ему: некая гадалка предрекла, что «он однажды начнет мировую войну». Отправившись в Боснию, эрцгерцог «вручил себя милосердию Бога». По дороге туда он не раз замечал зловещие знамения. Тогда на его предчувствия не обращали особого внимания, но после покушения они, разумеется, приобрели совсем другой смысл.
Начались они еще 23 июня. Тогда у его салон-вагона неожиданно перегорела букса. «Многообещающее начало путешествия!» — воскликнул эрцгерцог. Чуть позже выяснилось, что отправление поезда, на котором он с женой собирался 29 июня уезжать из Сараева, переносится с шести на пять часов утра. «Скажите полковнику Бардольфу, что если он поведет дело так, чтобы с каждым днем поездка в Боснию становилась для меня всё отвратительнее вследствие неожиданных затруднений, то он может устраивать маневры без меня, — сказал тогда Франц Фердинанд. — Я совсем туда не поеду!»
Но всё-таки поехал.
Двадцать третьего июня он выехал на поезде из Вены в порт Триест на Адриатике. Жена эрцгерцога отправилась в Сараево по другому маршруту — через Аграм (Загреб). Они должны были встретиться уже в Сараеве.
По дороге в Триест случилась еще одна неприятность — в вагоне погас электрический свет. Пришлось зажечь свечи. «Ну-с, — саркастически заметил наследник, — что вы, господа, скажете о таком освещении? Не правда ли, я здесь как будто в гробу?»
Потом из-за жары опять перегрелись вагонные буксы. И снова очевидцы запомнили слова Франца Фердинанда: «Здесь жарко, а там нас забросают бомбами».
Но пока поездка шла без серьезных происшествий. 24 июня эрцгерцог прибыл в Триест. Там он пересел на линкор «Вирибус Унитис», на котором утром следующего дня дошел по Адриатике до устья Наренты (ныне — Неретва) и, перейдя на военный катер, поднялся вверх по реке до города Меткович. Там он снова сел на поезд и доехал до Мостара, где его торжественно встретили местные власти и население.
Выехав из Мостара, Франц Фердинанд примерно через три часа добрался до местечка Илиджа (сегодня это фактически пригород Сараева) и там встретился со своей женой.
Вечером 25 июня Франц Фердинанд и София в первый раз отправились в Сараево. По городу они передвигались пешком, заходили в магазины, делали покупки. Их узнавали, приветствовали. Жители города встречали их аплодисментами и кричали «Живео!» («Да здравствует!»). Один из очевидцев вспоминал, что толпа народа была такой густой, что нескольким офицерам охраны, которые сопровождали Франца Фердинанда с женой, приходилось ее буквально расталкивать.
В этот день они представляли собой идеальную мишень для потенциальных террористов. Но ничего не случилось. Даже наоборот — казалось, жители города искренне выражают самые добрые чувства к будущему императору и его супруге.
Утром 26 июня эрцгерцог отправился на маневры. В этот день погода изменилась: жара, мучившая Франца Фердинанда, спала, но зато пошел проливной дождь, так что и войска, и командование, и сам эрцгерцог основательно вымокли и продрогли.
Около пяти часов вечера престолонаследник вернулся в Илиджу, привел себя в порядок, и они с женой во второй раз отправились в Сараево. Этот визит тоже считался неофициальным. На этот раз они передвигались в открытой коляске — видимо, ходить пешком после целого дня, проведенного на учениях, Францу Фердинанду было уже нелегко. Они сделали несколько покупок и осмотрели фабрику ковров.
Их снова радостно приветствовали горожане. И снова совершить покушение на эрцгерцога было проще простого. В толпе размахивающих флагами и шляпами людей стоял и Гаврило Принцип. Он находился всего лишь в нескольких метрах от наследника, но в тот день не убил его.
Двадцать седьмого июня Франц Фердинанд отправился на маневры, где лично руководил войсками. На этот раз учения закончились в полдень. Поблагодарив солдат и офицеров, эрцгерцог вернулся в Илиджу. Оттуда он отбил телеграмму императору, что учения прошли прекрасно и «состояние войск выше всяческих похвал». «Завтра я посещаю Сараево и вечером уезжаю», — писал он.
Вечером в отеле «Босна», где остановился эрцгерцог с супругой, состоялся торжественный прием. На нем присутствовали представители боснийской администрации, городских властей, высшее офицерство и католический архиепископ Сараева Штадлер, хорват по национальности. Монсеньор Штадлер произнес речь, в которой заявил: «Ваше императорское высочество — надежда хорватов. Мы объединимся вокруг вас и пойдем за вами, куда вы нас поведете».
Эрцгерцог явно был растроган, пожал Штадлеру руку и сказал: «Я начинаю любить Боснию. Раньше у меня были предубеждения, а сейчас они все прошли». А герцогиня фон Гогенберг воскликнула: «Как всё-таки мил и дружелюбен этот народ!»
Ужин был обилен: несколько видов супов и бульонов, затем различные блюда из курятины, говядины и телятины, несколько видов соленых и сладких сыров, мороженое, пирожные и пирожки, ананасовый крем с бренди, прохладительные напитки вроде шербета, фруктовые соки, а также большой выбор вин и коньяков.
После ужина эрцгерцог и герцогиня София беседовали с представителями местных властей в фойе отеля. Некоторые не стали скрывать своей озабоченности обстановкой в Сараеве. Один из видных депутатов боснийского Сабора Иосип Сунарич еще раньше предупреждал Потиорека, что Францу Фердинанду лучше воздержаться от поездки по городу, так как ходят слухи о возможном покушении.
Эти предупреждения дошли и до эрцгерцога с супругой. Когда Сунарич представлялся герцогине, она сказала ему: «Вот видите, дорогой доктор Сунарич, вы были не правы. Всё не так, как вы говорили. Где бы мы ни были, все, до самого последнего серба, приветствуют нас настолько тепло, сердечно и учтиво, что мы очень довольны своей поездкой». — «Ваше высочество, — ответил Сунарич, — ради бога, повторите эти же слова завтра вечером, когда я опять буду иметь честь вас видеть. Тогда с моего сердца свалится огромный камень».
Эти слова насторожили эрцгерцога. Когда гости разошлись, он снова спросил своих приближенных, что они думают о завтрашней поездке в Сараево. Может быть, действительно есть смысл ее отменить? Мнения разделились, но большинство было за то, чтобы ехать. Франц Фердинанд согласился.
Воскресенье 28 июня обещало быть очень насыщенным. С самого утра предстояли различные официальные мероприятия в Сараеве. Эрцгерцог проснулся рано. По легенде, супруга разбудила его словами: «Вставайте, сир, пора ехать в Сараево».
«Я ДАМ ТЕБЕ РЕВОЛЬВЕР»
В Сараеве эрцгерцога уже ждали. И не только для того, чтобы забрасывать его цветами и кричать ему «Живео!». Группа активистов «Молодой Боснии» находилась в полной готовности. Покушение на Франца Фердинанда было решено совершить именно 28 июня, в Видовдан.
Как же эта группа оказалась в Сараеве? И как ее проворонила австро-венгерская контрразведка, предупреждавшая престолонаследника о возможной опасности? Чтобы понять всё это, нужно вернуться на три месяца назад.
…В марте 1914 года Принцип, Чабринович и Грабеж в Белграде, Илич в Сараеве и Гачинович в Лозанне узнали из газет, что Франц Фердинанд собирается приехать в столицу Боснии. Все они наверняка понимали, что судьба дает им в руки уникальный шанс осуществить свою мечту о покушении — «достать» наследника престола в Сараеве им было легче, чем в других местах империи.
В общих чертах договорившись о покушении (возможно, вступив перед этим в тайную организацию «Смерть или жизнь»), Принцип, Чабринович и Грабеж сообщили о своем решении Иличу.
Перед «белградской тройкой» сразу же встало множество проблем. Организовать покушение на наследника престола — это ведь не обструкцию преподавателю в гимназии устраивать и не статьи в газеты писать. Никакого оружия у них не было. Ни один не умел хорошо обращаться с ним. Ни у одного из заговорщиков не было опыта участия в боевых действиях. Пока они понятия не имели, где будут подстерегать эрцгерцога и будет ли возможность подобраться к нему хотя бы на расстояние револьверного выстрела.