Я помню: днём я был "поэт",
А ночью (призрак жизни вольной?),
Над чёрной Вислой — чёрный бред…
Как скучно, холодно и больно!
Восстановим ночные вольности поэта в дни похорон отца для того, чтобы стала отчётливее видна роль сестры Ангелины. Итак, 6 января — "Напился"; 8 января — "Пьянство"; 9 января — "Не пошёл к обедне на кладбище из-за пьянства"; 10 января — "У польки"; 12 января — "Пил"; 14 января — "Шампанское. "Аквариум".
В первом варианте "Возмездия" роль Ангелины оценивается вполне адекватно. Она, духовно-здоровая, православная, возвращает в жизнь поэта высокое, забытое и отринутое им:
Лишь ты напоминала мне
Своей волнующей тревогой
О том, что мир — жилище Бога,
О холоде и об огне.
Однако в последнюю редакцию эти строки не вошли, и причиной тому "правые" взгляды Ангелины, о чём, как о серьёзной болезни, не раз говорил Блок в дневниках, записных книжках, письмах и от чего хотел спасти сестру. В этом, как и в предыдущих случаях, идейно-идеологические разногласия оказываются для поэта важнее правды жизненной, родственно-человеческих привязанностей.
Естественно, что в данном "правом" контексте возникает имя Победоносцева. Удивительно-неудивительно то, что почти никто не поставил под сомнение точность изображения в "Возмездии" этого выдающегося человека и эпохи в целом. Визитной карточкой произведения в восприятии многих стали следующие строки:
В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простёр совиные крыла,
И не было ни дня, ни ночи,
А только — тень огромных крыл...
В трактовке этих строк исследователи в одних случаях, подобно И.Золотусскому, передают блоковское видение, не выражая своего отношения к нему; в других, там, где сие отношение присутствует, авторы со-лидаризуются с поэтом и относят приведённый отрывок, как, например, К.Мочульский, к "величайшим созданиям поэта".
В записных книжках и в поэме "Возмездие" К.Победоносцев характеризуется резко-негативно, на что есть свои причины. Как следует из размышлений А.Блока о судьбе "правеющей" Ангелины, его волновало то влияние, которое оказывал этот человек, и мертвый, на сестру и на тысячи, ей подобных. Оказывал через книги, свои и чужие, им изданные. Именно поэтому К.Победоносцев — верный и мужественный защитник Престола и Церкви, идеолог русского государства, — называется Блоком "старым дьяволом".
"Дьявольская" образность в дневнике и "совиная" образность "Возмездия" вырастают из идейно-духовной несовместимости поэта и обер-прокурора. Пафос и система доказательств Победоносцева в статье "Великая ложь нашего времени" сводятся к тому, что идея народовластия — это миф. Блок же в эту идею свято верил. Победоносцев справедливо видит в самодержавии "единственный залог правды для России" и всячески противодействует идеям о конституционной реформе, парламенте и подобной либеральной диарее.
Претворение этих идей в жизнь грозит гибелью России, о чём Победоносцев неоднократно предупреждает Александра III и даёт, в частности, такую ёмкую, точную характеристику "интеллигентской" власти: " … либеральная демократия, водворяя беспорядок и насилие в обществе, вместе с началами безверия и материализма, провозглашает свободу, равенство и братство — там, где нет уже места ни свободе, ни равенству".
С точки зрения Победоносцева, вера православная — то, на чём держится русский народ и его государство, а Церковь — место, где через дух христианской любви стираются сословные и общественные различия, где происходит народно-национальное единение перед лицом Бога. Победоносцев не идеализирует священников, рассматривает их как неотъемлемую часть народного организма: они "из народа вышли и от него не отделяются ни в житейском быту, ни в добродетелях, ни в самих недостатках, с народом и стоят, и падают".
Естественно, что и религиозная мысль Блока развивалась принципиально по-иному, в двух направлениях. Первое — это христианский нигилизм. Признания поэта из писем к Е.Иванову и А.Белому в комментариях не нуждаются: "Никогда не приму Христа"; "для меня всего милее то, что ты пишешь мне, потому что нет цитат из священного писания: окончательно я изнигилистился … "; "В Бога я не верю и не смею верить … ". Второе направление развития религиозной линии Блока — это скрытое богоборчество, подмена православной веры интеллигентски-сектантским Третьим заветом.