Всё-таки литература первичнее политики. Великие политики прошлого это прекрасно понимали. Последнее поколение ярких национальных лидеров ушло в шестидесятые годы. Де Голль и Черчилль, Мао Цзедун и Сталин,и даже злополучные Муссолини и Гитлер всегда, даже в годы войны, находили время для чтения литературных новинок. Сегодня же что левые, что правые лидеры — явные невежды, после букваря ничего не читавшие. К примеру, развитие президента Путина закончилось на американских боевиках и примитивной поп-музыке. Что толкового можно ждать от таких политиков?
Так что в число критиков, выросших из неудавшихся прозаиков или поэтов, я никак не попадаю. Сам предпочел стезю критика и не жалею об этом.
Талантливый критик иногда лучше самого автора произведений видит и величие замысла, и характер его героев. Оценивает книгу вернее, чем человек, написавший её.
Нужен ли критик писателю? Как бы ни злились иные творцы, даже из числа великих, но критик писателю более необходим, чем писатель критику. Критик, в крайнем случае, может свободно погрузиться в мир прошлого, уйти в изучение вечно новой классики, предлагая варианты нового её прочтения, каждая эпоха берёт из шедевров прошлого то, что ей наиболее необходимо. А вот для писателя страшнее затянувшегося вокруг его творений молчания нет ничего. Даже разнузданная ругань вызывает в России сочувствие, а иной раз и поклонение жертве необоснованных (или обоснованных) гонений. Но сколько у нас в России случаев и в прошлом, и в настоящем, когда явно талантливый писатель, особенно в провинции, да если ещё не угождает ни начальству, ни либеральной жандармерии, выпускает до десяти книг — и не получает ни единого отклика в печати.
Опускаются руки, угасают замыслы, и рука тянется уже не к перу, а к рюмке. Как важно для такого писателя вовремя сказанное слово критика.
Но, я считаю, прежде всего, критик необходим не авторам книг, а читателям, всему обществу. Без критиков в литературе наступает анархия, каждый кружок литераторов выделяет своего гения, не видит в упор всю остальную литературу, рекламные агенты устраивают пиар состоятельным и влиятельным литераторам, беззастенчиво выдавая вполне посредственных авторов за властителей дум. Почти все модные новинки последнего времени художественно несостоятельны, однодневки, которые забудутся с новым сезоном. Как часто в телевизионных передачах звучат громкие обозначения: выступает гениальный писатель Веллер, а теперь послушайте известнейшего поэта Иртеньева. Как разобраться читателю: кто есть кто? Как восстановить литературную иерархию, к примеру, советского времени? И тогда левые ругали правых бездарей, правые ругали левых бездарей, все вместе иронизировали над секретарской литературой, но существовавшая тогда иерархия таланта не разрушена и до сих пор, ибо была точна и справедлива: в ней находилось место Трифонову и Шукшину, Высоцкому и Рубцову, Белову и Аксёнову.
Пожалуй, нигде в литературе — ни в Германии, ни в Англии, ни в США, ни в Японии — не существовало раздельных литературных галактик. Писатели могли быть коммунистами, как Арагон или Гарсиа Маркес, могли на время впасть в фашистские настроения, как Кнут Гамсун или Эзра Паунд, Маринетти или Мережковский, но они не выпадали из литературного процесса. Властно отрезав всё почвенническое крыло от газет и издательств, от так называемого современного "формата" литературы, либералы обрекли себя на неизбежный провал и поражение. О них забыли сразу же после их предательства своих талантливых оппонентов. К счастью, сейчас это время уходит. За редким исключением новое поколение критиков старается следить за всеми главными новинками литературы. И пусть кудесник русского слова Владимир Личутин в основном подвергается критике, пусть ругают Юрия Кузнецова, ярчайшего поэта конца ХХ века, за его "пещерную мощь". Эта "пещерная мощь", эти кондовые традиционалисты столь же нужны России для её существования, как и новаторы, тянущиеся к изыскам мировой культуры. Цену каждому определяет критика. Тиражи и популярность каких-нибудь Кунина или Акунина ничего не значат в этом олимпийском рейтинге — не та планка высоты.
Для меня критика — это такое же творчество, как любой другой жанр литературы. В каком-то смысле и писатели для меня — прототипы моих литературных героев. Если прототипы не угаданы, то и критику тогда грош цена. Но образ писателя, созданный великими критиками прошлого Виссарионом Белинским и Аполлоном Григорьевым, Добролюбовым и Страховым, живет и в сегодняшнем мире, лишь слегка уточненный и скорректированный литературоведами всех последующих эпох и поколений. Этот образ у критика рождается так же загадочно и таинственно, как и образы героев романов. Определив общее направление статьи, далее ты погружаешься в мир творений, ещё может быть не ведая точно, куда тебя вынесет стихия изображенного. Конечно, критик зависит от своих героев так же, как прозаик и поэт зависят от той эпохи, в которой живут. Большой талант не может существовать в закрытом, замкнутом и выдуманном мире. Литература рождает национальных героев, хороших или плохих, но предчувствованных в самом народе, в самом обществе, в самом мире.