Юрий КРАСАВИН КУДА ТЕЧЕТ "РЕКА ЖИЗНИ"?
О, светло светлая и прекрасно украшенная река Ангара! Многими красотами прославлена ты… источниками месточтимыми, горами, крутыми холмами… селениями славными…
Так звучало во мне два вечера, что провёл я перед телевизором за просмотром документального фильма "Река жизни". Я живу на Волге, у которой та же или даже более трагическая судьба, чем у сибирской реки Ангары: не только деревни и сёла затоплены тут при строительстве каскада электростанций, но и целые города. Потому фильм воспринимался мною с особенно острым чувством.
О, светло светлая и прекрасно украшенная река Волга!..
Погодите, это же из "Слова о погибели Русской земли", стоном и болью прозвучавшего ещё восемьсот лет назад.
На протяжении тысячелетней истории всё гибнет и гибнет она, Русская земля: и от моровых поветрий, и от природных катаклизмов… а более всего от вражеских орд с Запада и Востока.
– И, смотри-ка, не погибла! Даже крепла, становилась могучей империей, – говорю я этак уже бодренько самому себе.
После очередного великого разорения обустраивалась она градами и селениями, дивными теремами и храмами, возделывались её поля. Неистребимое русское племя расширяло свои владения до крайних пределов, объединяя соседние племена и народы под свою державную власть ради их же благополучия. Преодолевая очередное разорение, наши предки являли миру вершинные творения разума и духа, науки и культуры, поражали мир подвигами своих героев, будь то святые подвижники веры или славные воины…
Такие вот патриотические мысли посещали меня, но не благодаря тому, что показывали на телеэкране, а вопреки.
Телевизионный фильм "Река жизни" создавался по законам жанра: двое литераторов, один широко известен, другой не очень, – это главные действующие лица. Они перемещаются на теплоходе по реке Ангаре, иногда сходя на берег, вокруг них те или иные массовки разной численности. Литераторы старательно исполняют свои роли: один чугунно-мрачен, монументален, с высокой думой на челе, другой подвижен, пляшет и поёт – всё этак веселия для.
Телефильм задумывался, надо полагать, как своеобразный портрет Валентина Распутина, поименованного там "совестью России" и "великим писателем". Что такое совесть того или иного государства, я постичь не могу, потому не буду о ней судить. А вот знаю, что величие того или иного деятеля, в особенности писателя, определяется лишь временем. Тем не менее куда как уместно появление на телеэкране именно такого фильма – о литераторах. Не часто балует нас телевидение, где царствует её величество реклама, такими сюжетами. Тут бы и порадоваться нам, зрителям, если бы не настойчивый мотив обречённости на протяжении всего фильма: картины заброшенности повсеместно, уже покинутые или покидаемые жилища и целые селения; страшные лики старух; ещё не затопленные, но уже обречённые на погружение в воду и исчезновение кладбища, похороны кого-то, свежие или старые могилы… и попутно закадровый голос главного персонажа, уныло читающего отрывки из своих сочинений, словно "Псалтирь" над покойником.
Но озвучивает он не молитвы, а рассуждения:
– Почему так тянет смотреть на запустение и разруху? Что в русской душе такого, что жаждет она запустения?..
Помилуйте, кого же этак тянет? Меня, русского человека, и вот хоть бы жителей моего русского города не тянет. Мы вовсе не жаждем всеобщего запустения! И мы не уполномочивали никого говорить от нашего имени такое. Зачем же глупости-то городить?
– Почему мы так любим быть возле края жизни и заглядывать в могилу? Заглядывать, чтоб окончательно столкнуть туда свою нажить…
Ну, если уж кого-то тянет заглядывать в могилу, то надо обратиться к врачу, ибо это неестественно, нездорово. Слава Богу, лично меня к могиле не тянет, равно как и моих соседей по дому, по улице, по городу.
"Хорошо, что нет Царя, Хорошо, что нет России, Хорошо, что Бога нет", – цитирует Распутин своего любимого поэта..
Стихотворение это заканчивается строками:
"Хорошо – что никого, Хорошо, что ничего, Так черно и так мертво, Что мертвее быть не может, И чернее не бывать, Что никто нам не поможет, И не надо помогать".
Наверно, стихи эти созвучны душе главного персонажа на теплоходе, плывущем по Ангаре.
– Это картина об исчезновении носителя слова – народа… – поясняет режиссёр фильма. – Народ поставлен в такие условия, что он должен уйти.
Дискутировать на эту тему я считаю неуместным и оскорбительным для этого самого народа. Я предпочитаю иные темы… Могу предположить, что фильм этот немало порадовал обитателей подмосковной Рублёвки, отдыхающих на Лазурном берегу, в Куршавеле и на Багамских островах. Полагаю, режиссёр этого фильма будет поощрён премией и новыми заказами.
У нас на Руси в прежние и уже довольно далёкие времена были профессиональные плакальщицы и вопленицы, которых со стороны приглашали на похороны, чтоб они повопили над покойником, над умершим. Они тем жили, добывая хлеб свой насущный таким образом, употребляя на то свой природный талант.
Всё это было, было…
Так о чём речь в фильме? О погибели Ангары… Кто тот преступник или те преступники, совершающие такое злодейство – насилие над природой? Неплохо бы отважным литераторам перечислить кое-кого из них пофамильно. Однако не называют… А раз так, то кого проклинать и на кого уповать? Мы в полной растерянности и унынии, а уныние – тяжкий грех перед Богом. Наши литераторы, наши творцы и пророки, так дружно и согласно скорбят… О чём? О порушенной девственности реки Ангары. О её былом прекрасном облике. Ностальгия их преследует, они ею больны.
И такое тоже было, было… Примеров тому несть числа из любой эпохи. Всё о погибели Русской земли.
"Замело тебя снегом, Россия…", – это патриоты в дальней и ближней эмиграции.
"Милый, милый смешной дуралей! Ну куда он, куда он гонится? Неужель он не знает, что живых коней Победила стальная конница?", – это Есенин при виде жеребёнка, пожелавшего обогнать поезд как свидетельство Руси уходящей:
О том же Блок с убийственной иронией:
"А это кто? – Длинные волосы И говорит вполголоса: "Предатели! Погибла Россия!". Наверно, писатель – Вития…".
Писатели, витии плывут на теплоходе по реке Ангаре, созерцая окрестности, сокрушаясь духом и призывая сокрушаться почтенную публику. Похоронный звон словно бы сопровождает этих праздных путешественников на протяжении всего их пути. Жалостен вид их, и невольно погружаешься в состояние заторможенности, именуемое, пожалуй, словом "депрессия" – в тоску и безысходность, прямо-таки хоть головой в петлю. Неужели в том цель и значение фильма? Откуда такая склонность к погружению в тоску и печаль? И кто нас к тому побуждает? И зачем? С неким расчётом или по лености мысли? Вот ещё вопрос: понимают ли эти актёры суть и значение своих ролей в фильме, степень их воздействия со сцены на зрительный зал?