Страшно огорчил также 10-летний срок полковнику Буданову, который пославшая его на войну власть дала ему за то, что он осмелился на этой войне стрелять. При этом Ястржембский еще и говорит, что он считает этот приговор справедливым. Да была ли у него, блин, когда-нибудь совесть?..
А тем временем в Москве продолжают греметь взрывы, разгуливают террористки с тротилом на бедрах, а силовые структуры ничего этого не видят, ибо ими командуют "оборотни", главное дело для которых — набить свои собственные карманы. Увы, сегодня очень хорошо стало видно, что капитализм — это не тот общественный строй, который создают СООБЩА, а потому в стране почти окончательно выветрился дух коллективизма и все сильнее дают себя знать признаки индивидуализма...
Из печального запомнилась также смерть немецкого слависта Вольфганга Казака, с которым я незадолго до этого встречался под Кельном. У него были свои предвзятости и заблуждения, но это был один из самых интересных собеседников, с какими мне пришлось разговаривать в последние годы.
Слава Богу, в личных делах все протекает не так мрачно, как в политике, да и Союзу писателей России, несмотря на отсутствие какой бы то ни было помощи со стороны российских властей и олигархов (мы же не футбольный клуб "Челси"), кое-какая деятельность все-таки удается. В этом полугодии, например, я побывал на фестивале межвузовской поэзии в Омске, на ежегодном Пушкинском празднике в Пскове и Крыму, провел совместно с газетой "Московский железнодорожник" совещание молодых писателей под Москвой, участвовал в ряде других литературных мероприятий. Сильнее всего мне запомнились Пушкинские дни в Гурзуфе, где стояла прекрасная погода и были интересные люди — руководитель СП Беларуси Алесь Пашкевич, главный редактор киевского журнала "Радуга" Юрий Ковальский, украинский русскоязычный поэт Станислав Бондаренко и украинский украиноязычный поэт Станислав Шевченко, а также другие писатели.
Помимо всего этого, для меня как критика (то есть человека, чьим основным занятием является чтение книг) весьма запоминающимися событиями стали встречи с романами "Проклятое зачатие" Александра Владимирова, "Красный Бубен" Белоброва-Попова, "На острове Буяне" Веры Галактионовой, "Отреченные гимны" Бориса Евсеева, сборником "малой прозы" Саши Яковлева "Осенняя женщина", повестью Дмитрия Каралиса "Из варяг в греки", а также книгой Сапармурата Ниязова "Рухнама" и поэтическими сборниками "Иглы мглы" Виктора Широкова, "Айловьюга" Александра Кабанова, "Сквозь снегопад" Татьяны Четвериковой, "Древо" Андрея Расторгуева и некоторыми другими. Кроме того, по запросу ОВД Басманного района города Москвы, мне пришлось писать экспертное заключение на довольно мерзкую книгу Баяна Ширянова "Срединный пилотаж", давая ответ на то, содержатся ли в ней признаки порнографии или нет. Да она просто тонет в этой самой порнографии, а они еще спрашивают, есть ли в ней ее признаки!..
Последнее, что запомнилось из прочитанного, — это замечательный путевой очерк Риталия Заславского "Париж глазами старого мечтателя", напечатанный в третьем номере киевского журнала "Радуга" за этот год. Живой, непосредственный, полный ярких впечатлений и тонких жизненных наблюдений — сегодня это пленяет едва ли не сильнее, чем вымысел. А вот расхваленный в СМИ роман Светланы Борминской "Охота на старушку" меня откровенно разочаровал — бессюжетно, скучно и, главное, абсолютно беспозиционно. Так — мелкие личные страстишки да любовь к кошке, которые заслонили героям практически всю реальную жизнь…
2. Что касается моего собственного творчества в эти миновавшие шесть месяцев, то в какой-то мере этот период можно назвать даже вполне удачным. За это время я завершил работу над романом "Стивен Кинг на русской почве" и очень надеюсь, что скоро смогу предъявить его читателям. Это мистическая история, показывающая, чем может обернуться перенесение чуждой нам культуры на отечественную почву. Кроме того, мне удалось опубликовать в нижегородском журнале "Кириллица" (гл. редактор В.А. Шамшурин) написанный два с лишним года назад роман-алфавит "Урок кириллицы" — нарочито постмодернистское произведение, несущее в себе несколько смысловых пластов: пародийный, реалистический, филологический, интертекстуальный, сатирический и так далее. Но под всеми формальными фокусами и филологическими зашифровками лежит идея о том, что созданная Кириллом и Мефодием азбука — это не просто упорядоченная система письменных знаков, но подлинная программа бытия русского народа в вечности, и отступление от нее чревато катастрофическими последствиями для всей русской нации.