Де Голль спросил, различает ли т. Сталин Гитлера, Геринга, Геббельса и Гиммлера как политических деятелей разного направления. Тов. Сталин ответил, что эти “различия течений” выдуманы самими гитлеровцами и что никакого различия между ними нет.
Де Голль попросил т. Сталина дать общую характеристику германского фашистского правительства. Тов. Сталин ответил, что это “правительство” представляет собою кучку уголовных преступников, которых надо уничтожить, хотя это довольно трудно сделать.
3. Де Голль спросил тов. Сталина, почему он так много работает. Тов. Сталин ответил, что это, во-первых, дурная русская привычка, а во-вторых, объясняется большим размахом работы и той ответственностью, которая возлагается на него таким размахом работы. “Боюсь ошибиться”, - добавил тов. Сталин.
Де Голль спросил, не является ли эта боязнь боязнью за ошибки сотрудников. Тов. Сталин ответил, что иногда это ошибки сотрудников, а иногда и его самого.“Ошибки имеются. И у меня, и у моих сотрудников, а ответственность огромна - вот и приходится много работать, но мы привыкли к этому”, - добавил, смеясь, т. Сталин.
Богомолов
Ниже следуют две приписки:
“Записал посол Богомолов, переводивший беседу тов. Сталина с де Голлем за завтраком”.
“Запись сделана по памяти без всяких отметок во время беседы. Богомолов”.
АПРФ. Ф. 45. On. 1. Д. 391. Л. 16-18. Подлинник. Машинопись.
Подпись - автограф.
КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО
СОВЕЩАНИЕ ДЕЯТЕЛЕЙ СОВЕТСКОЙ МУЗЫКИ В ЦК ВКП(б)
В середине января 1948 года в ЦК ВКП(б) состоялось совещание деятелей советской музыки, в котором приняло участие свыше 70 композиторов, дирижеров, музыкальных критиков, музыковедов.
На совещании были подвергнуты обсуждению вопросы состояния и развития советской музыки в связи с итогами общественного просмотре оперы «Великая дружба» В. Мурадели.
В работе совещания приняли участие секретари ЦК ВКП(б) т.т. А.А. Жданов, А.А. Кузнецов, М.А. Суслов, Г.М. Попов.
Совещание открылось вступительной речью тов. А.А. Жданова. В прениях выступили т.т. Шапорин Ю.А., Мурадели В.И., Захаров В.Г., Держин-ская К.Г., Хренников Т.Н., Дзержинский И.И., Хачатурян А.И., Серебряков П.А, Ливанова Т.Н.. Шостакович Д.Д., Гольденвейзер А.Б., Городинский В.М., Иванов К.К., Шебалин В.Я., Катульская Е.К., Козицкий Ф.Е., Белый В.А., Книппер Л.К., Марков П.А., Соловьев-Седой В.П., Келдыш Ю.В., Кабалевский Д.Б., Жданов А.А., Гнесин М.Ф., Басс-Лебединец А.Д., Нестьев И.В., Половинкин Л.А., Хайкин Б.Э.
Ниже публикуются стенограммы речей выступавших на совещании товарищей.
Товарищи, Центральный Комитет партии решил собрать совещание деятелей советской музыки по следующему поводу.
Недавно Центральный Комитет принял участие в общественном просмотре новой оперы тов. Мурадели «Великая дружба». Вы, конечно, представляете, с каким вниманием и интересом Центральный Комитет отнесся к самому факту появления после свыше чем десятилетнего перерыва новой советской оперы. К сожалению, надежды Центрального Комитета не оправдались. <...>
Тот факт, что ЦК проводит второе совещание по опере Мурадели, показывает, какое значение придается этому вопросу. На первом совещании, где присутствовали в основном работники Большого театра, тов. Мурадели после критики объяснял свою неудачу также рядом общих причин. <...>
Тов. Мурадели говорил, что он понимает требования, которые предъявляют партия и народ к советской опере. Мурадели утверждал, что он понимает мелодию, что он хорошо знает классическую музыку, но уже со школьной скамьи консерватория не учила его уважать классическое наследство. Слушателям консерватории говорили, что это наследство устарело, что надо писать новую, по возможности не похожую на классическую, музыку, что нужно отказаться от «традиционализма» и быть всегда оригинальным. Нужно равняться не на классиков, а на наших ведущих композиторов. После окончания консерватории такое же воздействие на него и на других композиторов оказывает наша музыкальная критика, среди которой распространенным является мнение, что опора на классиков есть признак дурного тона. Находясь под постоянным воздействием такого рода идеологического пресса, он, в конце концов, постепенно и подошел к тем неправильным трактовкам и неправильным формам, которые привели его к творческой неудаче. Он говорил о неправильном воспитании музыкальных кадров, когда всякое несогласие с распространенными в настоящее время канонами и «современными» направлениями трактуется как отсталость, консерватизм, ретроградство; он говорил о невозможной обстановке творческой работы, причем указывал, что эта обстановка создается в угоду направлению формалистическому, а не направлению реалистическому и классическому. Надо выяснить здесь: верно все это или неверно? Может быть, тов. Мурадели ошибается, может быть, он не прав по существу дела, может быть, он сгущает краски? Во всяком случае, такие вопросы нельзя загонять вглубь: их нужно выяснить публично.
Это тем более важно, что недостатки оперы тов. Мурадели очень похожи на те недостатки, которыми отличалась в свое время опера тов. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Я бы не стал здесь об этом вспоминать, если бы не поразительное сходство этих ошибок в обеих операх.
Наверное, в вашей памяти еще не изгладились воспоминания об опубликованной в январе 1936 года известной статье «Правды» «Сумбур вместо музыки». Статья эта появилась по указанию ЦК и выражала мнение ЦК об опере Шостаковича.
Я напомню некоторые места из этой статьи: «Слушателя с первой же минуты ошарашивает в опере нарочито нестройный, сумбурный поток звуков. Обрывки мелодии, зачатки музыкальной фразы тонут, вырываются, снова исчезают в грохоте, скрежете и визге. Следить за этой «музыкой» трудно, запомнить ее невозможно.
Так в течение почти всей оперы. На сцене пение заменено криком. Если композитору случается попасть на дорожку простой и понятной мелодии, то он немедленно, словно испугавшись такой беды, бросается в дебри музыкального сумбура, местами превращающегося в какофонию. Выразитель-ность, которую требует слушатель, заменена бешеным ритмом. Музыкальный шум должен выразить страсть.
Это все не от бездарности композитора, не от его неумения выразить в музыке простые и сильные чувства. Это музыка, умышленно сделанная «шиворот-навыворот», - так, чтобы ничего не напоминало классическую оперную музыку, ничего не было общего с симфоническими звучаниями, с простой, общедоступной музыкальной речью. Это музыка, которая построена по тому же принципу отрицания оперы, по какому левацкое искусство вообще отрицает в театре простоту, реализм, понятность образа, естественное звучание слова...
Опасность такого направления в советской музыке ясна. Левацкое уродство в опере растет из того же источника, что и левацкое уродство в живописи, в поэзии, в педагогике, в науке. Мелкобуржуазное «новаторство» ведет к отрыву от подлинного искусства, от подлинной науки, от подлинной литературы.
Автору «Леди Макбет Мценского уезда» пришлось заимствовать у джаза его нервозную, судорожную, припадочную музыку, чтобы придать «страсть» своим героям».
Еще несколько выдержек из статьи: «В то время как наша критика - в том числе и музыкальная - клянется именем социалистического реализма, сцена преподносит нам в творении Шостаковича грубейший натурализм...
А все это грубо, примитивно, вульгарно... Музыка крякает, ухает, пыхтит, задыхается, чтобы как можно натуральнее изобразить любовные сцены. А «любовь» размазана во всей опере в самой вульгарной форме...