На площади появились два всадника. Командовавший парадом генерал-лейтенант М.П. Пуркаев доложил принимавшему парад Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову о готовности войск к торжественному маршу. В ответ на приветствие Климента Ефремовича из рядов бойцов прозвучало троекратное «ура». Маршал произнёс краткую речь, оркестр исполнил проникновенную мелодию «Интернационала», прогремели раскаты артиллерийского салюта, и на площадь вступил сводный полк начальствующего состава. В его рядах - боевые командиры, политработники, орденоносцы. За ними следовала колонна Куйбышевской Военно-медицинской академии. Мимо трибун прошли подразделения 65-й и 237-й дивизий Приволжского военного округа (ПриВО) и соединения, специально выделенные для этого по приказу Сталина из стратегических резервов Красной Армии, которые перебрасывались из Сибири на помощь оборонявшейся Москве.
Участники парада были представлены практически всеми родами войск. Пехотные части были вооружены винтовками, ручными пулеметами и гранатометами. Лишь отдельная колонна автоматчиков имела пистолет-пулемёты системы Шпагина (ППШ). (Основные производители автоматов - заводы Ворошиловграда и Сталино, эвакуированные на Восток, пока наверстывали упущенное. По данным Генштаба Красной Армии от 31 декабря 1941 г., на день начала войны в войсках насчитывалось около 100 тысяч единиц ППШ и примерно столько же было произведено к концу того года.)
В то же время артиллеристы продемонстрировали орудия разных калибров, в том числе - и на механической тяге, а бронетанковые войска - танки БТ-7 и Т-35. Через площадь проследовали также бронемашины и грузовики ЗИС-5 с мотопехотой на борту, кавалерийские части, минометное подразделение и отряд ПВО с зенитными пулеметами и мощными прожекторами. В рядах маршировавших бойцов мы с удивлением заметили даже морских пехотинцев: откуда моряки в сухопутном округе?
Наземный парад завершился смотром военно-воздушных сил. Над головами зрителей пронеслась армада краснозвездных бомбардировщиков и произведенных в Куйбышеве истребителей МИГ-3 и штурмовиков ИЛ-2.
Бывший начальник Управления военных сообщений Главного управления тыла Красной Армии И.В. Ковалев (это он блестяще провел упомянутую выше операцию по переброске стратегических резервов Красной Армии с Востока на Западный фронт, что, в конечном счете, и решило исход Московской битвы в нашу пользу) вспоминал: «Хорошо известно, что 7 ноября состоялся парад войск на Красной площади, откуда войска ушли прямо на фронт. Но мало кто помнит, что в тот же день парад был в Куйбышеве, где находилось Советское правительство и дипломатический корпус. В нем участвовали войска из Сибири. По прибытии в Куйбышев я связался с Ворошиловым и Вознесенским и передал им приказ Сталина о параде.
В ночь на 7 ноября недалеко от Куйбышева выгрузились несколько сибирских дивизий и утром прошли по центральной площади перед членами правительства и дипломатами. Надо было видеть лица иностранных дипломатов. Многие полагали, что у России резервов нет, падение Москвы - дело нескольких дней. Войска тут же были погружены в эшелоны и отправлены под Москву». (М. Тимошечкин, С. Тимошечкин. «Зимние будни». Воронеж, 2006, с.230.) Добавим, что и части ПриВО, участвовавшие в параде, также вскоре были направлены в районы боевых действий.
Смотр боеспособности советских вооруженных сил продолжался около двух часов.
Между тем наше внимание привлекло поведение иностранных гостей, которые, не дождавшись окончания парада, почему-то спешно покидали площадь. Много лет спустя мне попались на глаза мемуары нескольких бывших иностранных дипломатов и журналистов, опубликованные в журнале «Международная жизнь». Авторы были очевидцами того самого парада в далеком военном году и их впечатления о том событии в основном совпадали. Они были буквально ошеломлены тогда продемонстрированной мощью советских вооруженных сил и бросились направлять в центральные ведомства своих стран информацию, не терпящую отлагательства. В телеграммах содержались схожие выводы: «Красная Армия обладает достаточными резервами для того, чтобы продолжать борьбу», «Россия сможет выстоять в войне», «Россия в состоянии победить» и т. п.
Проведение параллельных военных парадов в Москве и Куйбышеве явилось безошибочным тактическим ходом И.В. Сталина, преследовавшим как внутриполитическую, так и внешнеполитическую цели.
Разумеется, акция в Москве вызвала мощный международный резонанс, однако в первую очередь она предназначалась для собственной страны. Благодаря московскому параду красноармейцы, командиры и политработники, прошедшие мимо Мавзолея, воочию убедились, что вождь остаётся на своём посту и не собирается сдавать столицу. Эту весть они донесли до окопов Подмосковья, а армейская печать распространила ее по всем десяти фронтам, вызвав в Красной Армии небывалый подъем морального духа. В то же время ободрились и труженики тыла, узнававшие о параде в Москве по радио, из газет или кинохроники.
Что же касается парада в Куйбышеве, то он был призван привлечь внимание прежде всего представителей посольств, дипломатических и военных миссий, а также корреспондентов СМИ иностранных государств к боеспособности советских вооруженных сил. Это они - зарубежные очевидцы куйбышевского парада - сообщили всему миру (в том числе и тем, кто не доверял информации, исходящей от советских СМИ) свой вывод о том, что при таких военных резервах Россия способна выстоять в войне и победить. Указанная информация в определенной степени помогла президенту США Рузвельту и премьер-министру Великобритании Черчиллю выдержать напор антисоветского лобби в их странах, которое выступало против военной помощи СССР. Лоббисты считали такую помощь бессмысленной перед лицом, по их мнению, неизбежной и скорой победы Германии. Однако срыва англо-американских поставок в Советский Союз вооружений (предусмотренных советско-английским соглашением от 12 июля 1941 г., протоколом Московской конференции трёх держав от 1 октября 1941 г. и актом президента Рузвельта от 7 ноября 1941 года, распространившим действие закона США о ленд-лизе на СССР) не произошло. Например, в битве под Москвой в декабре 1941 г. Красная Армия применяла, наряду с отечественным вооружением, самолёты, танки и артиллерийские орудия, поставленные союзниками. И хотя количество указанной техники не восполняло в достаточной мере частичную временную неукомплектованность Красной Армии некоторыми видами оружия (их производство у нас ещё не развернулось на полную мощность), факт становления военно-технического сотрудничества в рамках антигитлеровской коалиции был налицо.
В этой связи Черчилль, уклонявшийся от скорейшего открытия второго фронта, но заинтересованный в участии Советского Союза в войне, в своей памятной записке начальникам штабов в декабре 1941 г. подчёркивал: «Мы должны с пунктуальной точностью обеспечивать все поставки снабжения, которые мы обещали».
Г.И. ЕРКАНОВ, Москва
КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО
СОВЕЩАНИЕ ДЕЯТЕЛЕЙ СОВЕТСКОЙ МУЗЫКИ В ЦК ВКП(б)
Окончание выступления тов. А.А. Жданова
Вспомните, как относились к запросам народа классики. У нас уже забывают, в каких ярких выражениях говорили композиторы «Могучей кучки»1 и примыкавший к ним большой музыковед Стасов о народности музыки. У нас забывают замечательные слова Глинки относительно связи народа и художников: «Создает музыку народ, а мы, художники, только ее аранжируем». У нас забывают, что корифеи музыкального искусства не чуждались никаких жанров, если эти жанры помогали продвинуть музыкальное искусство в широкие массы народа. А вы чуждаетесь даже таких жанров, как опера, считаете оперу второстепенным делом, противопоставили ей инструментально-симфоническую музыку, не говоря уже о том, что вы высокомерно отнеслись к песенной, хоровой и концертной музыке, считая зазорным снисходить до нее и удовлетворять запросы народа. А Мусоргский переложил на музыку «Гопак», Глинка использовал «Комаринского» для одного из своих лучших произведений. Пожалуй, придется признать, что помещик Глинка, чиновник Серов и дворянин Стасов были демократичнее вас. Это парадоксально, но факт. Мало клятвенных заверений, что все вы за народную музыку. Если это так, то почему в ваших музыкальных произведениях так мало использованы народные мелодии? Почему повторяются недостатки, которые критиковал еще Серов, когда указывал, что «ученая», то есть профессиональная, музыка развивается параллельно и независимо от народной? Разве у нас инструментальная симфоническая музыка развивается в тесном взаимодействии с народной музыкой, - будь-то песни, концертная или хоровая музыка? Нет, нельзя этого сказать. Наоборот, здесь, безусловно, имеется разрыв, связанный с недооценкой нашими симфонистами народной музыки. Напомню, какими словами Серов характеризовал свое отношение к народной музыке. Я имею в виду его статью «Музыка южнорусских песен», где он говорил: «Песни народные, как музыкальные организмы, отнюдь не сочинения отдельных музыкально-творческих талантов, а произведения целого народа, и всем складом своим весьма далеки от музыки искусственной, вследствие сложившегося сознательного подражания образцам, вследствие школы, науки, рутины и рефлексии. Это цветки данной точки, явившиеся на свет будто сами собою, выросшие в полном блеске, без малейшей мысли об авторстве, сочинительстве, и, следовательно, мало похожие на парниковые, тепличные продукты ученой композиторской деятельности. От того в них ярче всего выступает наивность творчества и та (по меткому выражению Гоголя в «Мертвых душах») высокая мудрость простоты, главная прелесть и главная тайна всякого художественного создания.