Кстати, вспомним-ка о фаворе и фаворитах — о тех, что вершили европейскую политику в Галантном столетии. Главные слова эпохи — каприз и случай. Если человек делал головокружительную карьеру, о нём шептались, прикрывшись веерами: "Попал в случай". Личные качества и даже древность рода могли не иметь значения — главное, понравиться императрице. Женское правление — а в XVIII веке Россией и миром правили очаровательные дамы — имело свои тонкости. Иной раз сии причуды заканчивались великими достижениями: любимец Елизаветы Петровны Иван Шувалов был покровителем наук, искусств и просвещения. Он и Рокотова, по сути, открыл. Братья Орловы, чьи портреты мы тоже можем увидеть на выставке, — это военные подвиги, храбрость и верная служба. Без Орловых могло не быть Екатерины, а без Екатерины — триумфа России. Всем правил господин Случай!
Но отвлечёмся от придворных интриг — заглянем в глаза чарующих, немного надменных красавиц с застывшими улыбками. Вот юная супруга Григория Орлова — Екатерина Зиновьева. Казалось, всё золото вселенной должно бы ей принадлежать: она хороша собой, блестяще воспитана, и обожаема самим Орловым. Ему — за сорок, она же только-только вошла в пору девичества, когда всё внове и всё — манит. Увы, та история любви получилась вовсе не идиллической, в духе модных о ту пору сентиментальных романов. Зиновьева была двоюродной сестрой Григория, а подобная степень родства исключала возможность брака. Тем не менее, со скандалом и ухищрениями, свадьба всё равно состоялась. Однако супруги недолго наслаждались союзом: молодая жена умерла от чахотки в возрасте двадцати двух лет. Официальный пиит русского трона Гавриил Державин сочинил посмертное: "Как ангел красоты, являемый с небес, / Приятностьми она и разумом блистала, / С нежнейшею душой геройски умирала, / Супруга и друзей повергла в море слез". Что дальше? Орлов сошёл с ума: некогда крепкий, циничный и брутальный Гришка превратился в помешанного старика. Впрочем, в этом качестве он прожил не так уж долго — смерть оказалась к нему милосердна…
Другие рокотовские героини куда более счастливо прожили свой век. Допустим, Александра Струйская, чей образ искусствоведы именуют "Джокондой Рокотова", — супруга широко образованного, молодого, привлекательного богача. Николай Струйский писал стихи (как утверждают современники — графоманские), издавал книги (безо всякого разбора, хорошие иль дурные), а в юности ещё и служил в гвардии. Подобные карьеры типичны для эпохи Просвещения, когда всякий барин должен был кропать вирши, переводить Фенелона, подражать аббату Прево и делать вид, что лично знаком с Вольтером. Но вернёмся к милой Струйской. Этот брак считался удачным и даже — счастливым, хотя Александра пережила своего дражайшего мужа на целую вечность и скончалась уже в разгар правления Николая I, будучи почти девяностолетней старухой. Советский поэт Николай Заболоцкий в 1953 году — на излёте сталинского Большого Стиля — скажет о ней: "Её глаза — как два тумана, / Полуулыбка, полуплач, / Её глаза — как два обмана, / Покрытых мглою неудач".
На выставке можно увидеть много парных изображений, что не удивительно: чаще всего художникам заказывали портреты мужа и жены, одетых в парадные облачения. Помните? "Один из них изображал мужчину лет сорока, румяного и полного, в светло-зелёном мундире и со звездою; другой — молодую красавицу с орлиным носом, с зачёсанными висками и с розою в пудреных волосах. По всем углам торчали фарфоровые пастушки, столовые часы…, коробочки, рулетки, веера и разные дамские игрушки, изобретённые в конце минувшего столетия вместе с Монгольфьеровым шаром и Месмеровым магнетизмом". Удивительный парадокс времени: в эпоху, когда Пушкин писал свою "Пиковую даму", восприятие Галантного века было насмешливым, даже с оттенком презрения. Очаровательное, но такое мелкотравчатое времечко с уродливой красивостью (sic!) и жеманными манерами, с волокитством и пресыщенностью: "Но эта важная забава / Достойна старых обезьян / Хвалёных дедовских времян: / Ловласов обветшала слава…" Многие из стариков Екатерининского "гнезда" ещё вращались в свете, тогда как цивилизация прошла громадный путь — от Французской революции к Наполеоновским войнам, к потрясениям и полнейшей смене парадигмы. Интересно, что владычество "париков и каблуков" уже в 1820-х годах именовалось не иначе как "в старину": оно казалось глуповатым, смешным и навсегда ушедшим. Лишь в 1850-х возник изысканный культ прабабушкиной галантности, которая не шла ни в какое сравнение с грубой прозой железно-телеграфного века.