Андрей ФЕФЕЛОВ. То есть здесь работает система, которая просто обеспечивает деятельность корпорации в обход любых законов?
Дмитрий ПЕРЕТОЛЧИН. Да. И история у этой системы очень древняя! Слово "коррупция", как мы уже отмечали, латинское, появилось оно в Римской империи, глагол "corrumpere" означал "менять за деньги показания в суде" или "подкупать судью". Разгул коррупции у римлян был страшный. Чего стоит один Юлий Цезарь, который во время своего первого проконсульства украл из Капитолия 3000 фунтов золота, заменив его таким же количеством позолоченной меди?! Он продавал и покупал за деньги союзы Римской империи. От имени Помпеи забрал у египетского царя Птолемея 6000 талантов. Талантливый был человек, сразу видно.
История Палестины времён Христа очень показательна. Римские чиновники всеми силами пытались добиться должности выборного консула или претора, чтобы иметь возможность беспрепятственно обогащаться.
Рядом со служивым дворянством, которое грабило провинции, выполняло функции полководцев и наместников, образовался особый класс ростовщиков-капиталистов, получивших особую сословную организацию как класс всадников или эквитов. Во II веке до н.э., чтобы стать эквитом, требовалось обладать не менее чем четырьмя сотнями тысяч сестерциев.
Профессор Иерусалимского университета Мартин ван Кревельд говорил о том, что в архаичное время не было государства как такового. Было управление — говермент (government), а стейт (state) — экономическое государство — появилось позже. Интересно, что оба типа государства носят сакральный, но разный характер. По сути они противопоставлены друг другу. Если простые граждане, живущие в рамках обычного государства, хотят жить свободно, то олигархи в рамках экономического государства всегда стремятся увеличивать своё накопление капитала. Капитализм порождает быстрое и жёсткое расслоение общества, где у 1% — 99% всех активов, а у остальных 99% — 1% активов. Удерживать это положение можно только за счёт жесточайшей диктатуры. Когда говорят, что глобализация неизбежна, — страшно не то, что она неизбежна. Страшно то, что это диктатура, которая порождает в своей элите презрение к истинному государству. Это один из социальных разрушительных феноменов экономического государства.
Аристотель противопоставлял хрематистику и экономику. Роль экономики в удовлетворении насущных потребностей и в создании средств, необходимых для поддержания хозяйства. Деньги при этом должны служить исключительно для обеспечения удобства обмена. Хрематистика же, по Аристотелю, считает прибыль и накопление денег основной целью своей деятельности (это ростовщичество, спекулятивная торговля). Деньги выступают в качестве богатства и цели, теряя своё предназначение средства обмена. Аристотель замечал: "Так как хрематистика расположена рядом с экономикой, люди принимают её за свою экономику, но это не экономика. Потому что хрематистика не следует природе, а направлена на эксплуатацию, на неё работает ростовщичество".
А немецкий социолог Фердинанд Тённис делил общество на гемейншафт (gemeinschaft) — непосредственно общество и гезельшафт (gesellschaft) — акционерное общество, где индивидуумы объединены для извлечения прибыли. Оперируя данными терминами, можно смело сказать, что наш мир поделён на говермент и стейт, на экономику и хрематистику, на гемейншафт и гезельшафт. Все эти термины перепутаны так хитро и ловко, словно их перемешал какой-то гигантский напёрсточник. Безусловно, терминология должна быть изменена, если мы хотим говорить о том, что имеем в виду.
Андрей ФЕФЕЛОВ. А возможно ли что-либо изменить? Поворотить вспять?
Дмитрий ПЕРЕТОЛЧИН. Возвращаясь к России, к её будущему, настоящему и прошлому, вспоминаю знаменитую фразу одного аргентинского журналиста о том, что коррупция всегда идёт рука об руку с приватизацией. Для меня очень показательно интервью Анатолия Чубайса. Рассуждая о приватизации 90-х, он говорил о том, что неважно было, КАК приобрести — дёшево, бесплатно, с приплатой — было важно создать класс собственников, который является основой для построения стейта, который сожрёт и прожрёт всё на свете.