Имя, жизнь и творчество Александра Филипповича Ведерникова теперь навсегда сплетены в истории с именем, жизнью и творчеством Георгия Васильевича Свиридова. Поразительно: они родились буквально рядышком друг от друга — Георгий Васильевич 16 декабря, а Александр Филиппович — ровно через неделю — 23 декабря (при этом понятно, что годы рождения были разными). А не стало их тоже в одну календарную пору — рождественскую. Георгий Васильевич ушёл из жизни 6 января 1998 года. А ровно через 20 лет — 9 января 2018 года — ушёл его великий друг и пропагандист.
Кстати, неизвестно, был бы на свете тот Свиридов, которого мы знаем и которому поклоняемся, если бы не деятельность Ведерникова. А дело было так. В середине 50-х Ведерников был уже знаменитым певцом, солистом Мариинского театра (тогда он назывался Кировским). Вскоре стал солистом Большого театра, где пел 32 года. А Свиридов, как это ни странно сейчас звучит, был малоизвестным композитором. Его первая юношеская слава, связанная с «Шестью романсами на слова Пушкина», давно отгремела и позабылась. Музыка Свиридова фактически не звучала в стране. Был даже такой период, когда композитор работал в кинотеатре тапёром. Александр Филиппович придумал абсолютно гениальную идею. Так как Свиридов был великолепным пианистом, они ездили по всей стране и выступали с такой программой: первое отделение — Глинка, Даргомыжский, Чайковский, Мусоргский и другие любимые публикой классики русской музыки; а второе отделение — музыка Свиридова. Кто-то со второго отделения уходил, а кто-то и оставался. И таким образом Ведерников приучил слушателей, фактически насильственным образом, к новому музыкальному языку своего друга. А через несколько лет, в 1959 году, Свиридов сочинил «Патетическую ораторию» на слова Владимира Владимировича Маяковского, которая стала таким шедевром, который мгновенно процвёл и в родном Отечестве, и в мире. И тогда уже Свиридов не забыл про своего младшего друга, и Ведерников стал первым, великим и непревзойдённым солистом в «Патетической оратории».
Сам Ведерников не считал себя абсолютной ровней Свиридову. Всегда говорил, что Свиридов — это величайший мудрец, и он ни в коей мере не может поставить себя на одну доску с ним в плане каких-то философских рассуждений, общей культуры. И когда он это говорил, было видно, что Александр Филиппович совершенно не лукавит, он действительно искренне считал Свиридова сверхчеловеком. Но я, наблюдая их часто вместе, часто порознь, могу сказать, что Александр Филиппович всё-таки абсолютно соответствовал Георгию Васильевичу. Каждый на своём месте был равно гениален. И теперь уже они в истории навсегда останутся единым конгломератом русской мощи, русской правды, русской доброты и русской славы.
И последнее. Само явление Ведерникова, человека в буквальном смысле из народа, его восхождение на вершину русского и мирового искусства было бы невозможно без Советской власти. Что я имею в виду? Александр Филиппович родился в 1927 году в вятском селе Кукарка, ныне оно называется Мокино. Кстати, это очень интересное место, потому что там родилось ещё двое знаменитых людей, председателей правительства Советского Союза, а именно — Рыков и Молотов. Позже семья переехала в южноуральский посёлок. И как, интересно, будущий ведущий солист Большого театра смог проявиться там? А очень просто — сработала советская система самодеятельности. Сам Александр Филиппович рассказывал об этом так: «В военные и послевоенные годы в народе была очень большая тяга к искусству, очень сильной была самодеятельность. Её было много и везде — в каждой деревне, в каждом посёлке. Сколько было клубов, дворцов культуры! Естественно, там вызревало самое талантливое. И многие участники самодеятельности шли потом учиться в музыкальные училища, в театральные студии, становились профессионалами. Действовала система. Никто не оставался незамеченным. Видите ли, в способных людях была потребность, талант всегда был востребован. Если в нём было ещё упорство, упрямство, то, конечно, он и всплывал на поверхность, продолжал своё совершенствование. Я тоже пел в самодеятельности в своём деревянном, из брёвен сложенном клубе «Горняк» в посёлке Еманжелинск. В клубе «Горняк» был симфонический оркестр, я пел с ним партию Мельника из «Русалки» Даргомыжского. В нашем клубе был и очень хороший хор. Народное искусство и классическое как-то перемежались, в один поток сливались. И я побеждал на Олимпиадах самодеятельного искусства, были такие. Однажды мне выдали отрез коричневого сукна, сшили мне костюм, и я нём щеголял и в нём поступал в Свердловское музыкальное училище. Пошло, закрутилось, поехало. Кончил два курса училища и уехал в Московскую консерваторию».