У шоферов есть правило: не уверен — не обгоняй! Кто на дороге это правило не соблюдает, тот рискует потерять не только машину, но и голову. В политике неуверенность, нерешительность и непоследовательность тоже дорого стоят. Даже очень дорого.
Что выиграла и что проиграла оппозиция в Думе, когда начала дергаться, когда поставила вопрос о недоверии правительству, а потом его сняла?
Главная задача оппозиции в лице компартии — сменить антинародный курс режима Ельцина. А для этого необходимо изменить сам режим. Но ни то, ни другое нельзя сделать в стенах парламента, у которого по Конституции куцые права. Парламентская борьба в России сегодня почти ничего не решает. Но это не значит, что от нее надо отказываться. Она имеет смысл, она должна быть — как вспомогательное средство для борьбы внепарламентской. Именно с такой точки зрения и надо оценивать действия думской оппозиции.
Но способствовал ли внепарламентской борьбе отказ от выражения недоверия правительству? 15 октября, когда вопрос о правительстве появился в повестке дня Думы, абсолютное большинство фракции КПРФ и, насколько мне известно, большинство депутатов из группы аграриев и Народовластие намерены были голосовать за недоверие. Но как только Ельцин позвонил Селезневу, в наших рядах началась сумятица: президент впервые обращается к думской оппозиции, надо ли ему сразу отказывать, или стоит вступить с ним в диалог?
При наличии таких сомнений, особенно среди аграриев, дружного и единогласного голосования за недоверие явно бы не получилось. Вопрос о правительстве надо было отложить на неделю. И надо было отозваться на звонок Ельцина. Но как? Не склоняя голову! Хотите сохранить правительство, господин президент, пусть оно рассчитается с долгами по зарплатам и пенсиям, пусть запустит остановленные заводы, пусть пресечет воровство и обогащение меньшинства за счет большинства.
Лидеры же думской оппозиции не потребовали от Ельцина принятия мер в интересах их избирателей, а лишь попросили у него возможность для обсуждения таких мер на заседаниях “совета четырех” и “круглых столов”. Ельцин просьбу удовлетворил, и вопрос о недоверии правительству в Думе был снят. Что в результате получилось? Программа антинародных реформ будет продолжаться. Но продолжаться под разговоры реформаторов с оппозицией на “круглых столах”.
Мы ничего не добились в Думе. И добиться не могли. Парламентская борьба в нынешних условиях всегда приводит в тупик, если она не подкрепляется действиями вне парламента. Я чувствую за собой вину не как депутат, а как первый секретарь обкома и член президиума ЦК КПРФ. Партия слишком мало делает для организации народного сопротивления режиму, и потому очередной компромисс думской оппозиции с властью никак не сказался на развитии внепарламентской борьбы. Когда нет поддержки на улице, приходится в кабинетах держать голову склоненной.
Игорь Шафаревич, Валентин Распутин, Василий Белов, Станислав Куняев
Игорь ШАФАРЕВИЧ
“Производство фактически остановилось… Армия разрушена… Продолжение этой политики неминуемо приведет страну к краху… Наши требования: смена правительства и полная смена курса…” Такие слова мы еще недавно слышали от коммунистической оппозиции и ее лидера. Теперь представители этой оппозиции сотрудничают с правительством. Тем самым окончательно зафиксирована политическая линия оппозиции, все яснее проявлявшаяся последние годы. Оппозиция больше не представляет ту часть народа, которая воспринимает курс Гайдара-Ельцина-Чубайса (а вернее, Международного валютного фонда) как гибельный для страны. Напротив, она готова сотрудничать в рамках этого курса. Возникло нечто похожее на американскую двухпартийную систему в рамках одного общественно-экономического строя. Принципиальной оппозиции проводящемуся сверху курсу больше нет.
Тем не менее, народ непримиримо разделен. По основным признакам наша страна низведена на уровень страны третьего мира, по-старому — колонии (распродажа недр экономика, основанная на продаже сырья экономический диктат МВФ колоссальное ослабление армии потеря независимости во внешней политике). Линия разделения народа здесь и проходит: смириться ли с этим изменением нашей судьбы? Одни с этим примирились, надеются как-то выжить, кое-кто — даже процветать. Другие отказываются с ним примириться, ищут пути сопротивления. Своим последним решением коммунисты окончательно обозначали свое место среди тех, кто с колониальным будущим страны смирился. Они готовы войти в колониальную администрацию.
А ведь еще недавно выступали от имени тех, кто отказывался жить в колонизованной России. На всех последних выборах их агитация основывалась на таких обвинениях, как “разрушение страны” и даже “оккупационный режим”. С тех пор они уже голосовали за доверие “оккупационному режиму” и за составленный им бюджет, теперь еще раз подтвердили свои позиции. Когда они утверждают, что “голосуют за Черномырдина, чтобы не пришел Чубайс”, то это дело их совести. Но совесть должна была бы побудить их заранее сообщить эту позицию избирателям: может быть, те предпочли бы прямо голосовать за Черномырдина? Вероятно, такие политические пируэты приведут к скорому падению поддержки партий, входящих в “левую оппозицию”. Как говорят, можно долго обманывать немногих или недолго многих, но нельзя долго обманывать многих. Тем более, что и сама коммунистическая оппозиция, конечно, будет обманута и, несомненно, понимает это уже сейчас: много ли было случаев, когда наш президент держал свое слово?
Думаю, это является добрым признаком для России, что среди оппозиции нашелся хотя бы один политический деятель, отказавшийся последовать за ее дрейфом в сторону власти. Позиция, занятая Сергеем Николаевичем Бабуриным, является очень серьезным шагом, не всякий решится противопоставить себя всем организованным политическим силам. Но я надеюсь, что благодаря этому его имя надолго запомнится, и его шаг еще отзовется в будущем.
Валентин РАСПУТИН
Сложное объединение всех главных оппозиционных сил вокруг КПРФ и ее лидера Геннадия Зюганова строилось на патриотическом противостоянии власти, допустившей развал одного из самых могучих государств мира, допустившей спад промышленности более, чем на 70 процентов, допустившей войну в Чечне и расстрел собственного парламента, допустившей гибель науки и культуры…
Одно признание президента Бориса Ельцина о существовании в нынешней России сотен тысяч беспризорников говорит о своеобразии того пути в цивилизацию, который был предложен нам нынешней властью…
Мы объединились в протесте, объединились в своем неприятии этой власти. И выдвижение левыми депутатами Думы вотума о недоверии правительству отражало мнение всех, голосовавших за этих депутатов на выборах…
Назвался груздем, полезай в кузов… Иди своим путем до конца… Я не понимаю нынешний отказ парламентской оппозиции от своего же требования о вотуме недоверия. Может быть, с точки зрения сложных парламентских интриг -это победа Думы. Но это соглашение с правительством и президентом Ельциным не соответствует всей программе оппозиции. Мы опять обмануты и расколоты. Кто защитит наши национальные интересы? Кто защитит беспризорников и безработных? Для меня это согласие с властями неприятно и непонятно. Может быть, уже решены все проблемы и мы живем в процветающем государстве. Вотум недоверия правительству не означал бы ни бунта, ни гражданской войны, даже Думу вряд ли бы разогнали. Но было бы выражено мнение народа, отдавшего свои голоса оппозиции именно этому режиму.
Василий БЕЛОВ
Перед выборами президента спрашиваю одного начальствующего “демократа”, за кого он проголосует.
“Я выберу наименьшее зло!” — гордо заявил “демократ”.
“Но я тоже именно за наименьшее зло, — говорю ему, — то есть проголосую за Геннадия Андреевича Зюганова, хотя Виктор Астафьев и называет его исчадием ада”.
Не знаю, чего хотел мой коллега по Союзу писателей, целуясь с Ельциным, как с близким родственником. Но от Зюганова я ждал прежде всего активных действий по спасению Родины.
…Прежде чем толковать о трагикомизме в политических событиях последней недели, я должен во всеуслышание (пусть Татьяна Глушкова опять назовет меня “витией”) заявить, что считаю довольно убогой нынешнюю Конституцию. А главное, не признаю деления политиков на “левых” и “правых”. Здравый смысл депутатов-государственников как бы вовсе не существует. Все, мол, должно быть, как в Европе или в Америке. Коммунистов-демократов тоже постепенно приучили к подобной оценке политических сил.