Николай Анисин “Тогда был культ личности,- сказал о сталинском времени Михаил Шолохов, - но тогда была и Личность”. Потом наступила эпоха культа Должности. Оды Хрущеву слагались под анекдоты о его убожестве. Слабоумие Брежнева лишь увеличило поток адресо- ванных ему славословий. Политический импотент Горбачев за шесть лет не растерял жаждущих лизнуть его ботинок. В благополучном королевстве место красит короля. Посеявшего смуту Горбачева Ельцин вытолкнул из Кремля не авторитетом - силой. Силой он удержал власть в 93-м и с угрозой применения силы - или я, или гражданская война! - сохранил ее на выборах в 96-м. Изнасилованная страна имеет ныне президента, который вобрал в себя черты всех прежних правителей эпохи культа Должности. Как Хрущев, Ельцин потешает театральную элиту на юбилее Лен- кома. Как Брежнев, без конца обнимается с главами так называемых дружественных держав, отщипывая им при этом что-то от России. Как Горбачев, он издает указ за указом и тут же о них забывает. Ельцин олицетворяет собой вырождение номенклатурной власти, утратившей все способности, кроме способности сосать. Эта власть не только высосала соки из экономики, науки, культуры и армии. Она семь лет не обновляет системы жизнеобеспечения страны. А это значит, что вслед за грохотом падающих на жилые дома самолетов и взрывами в шахтах у нас неизбежно начнут останавливаться АЭС и электростанции, и выходить из строя водо- и теплосети. Россия превращается в Дикое поле, в огромный бантустан, где полно природных богатств и где население можно либо заставить обменивать алмазы на тряпки, либо просто перебить. Диким полем Россию называла белая эмиграция в начале двадцатых, видя, как ее недра переходят в концессию к иностранному капиталу. Но тогда произошло, казалось бы, невероятное: из сырьевого придатка Запада страна вдруг стала превращаться в индустриального гиганта, из года в год набирающего мощь. Возможно ли такое сегодня? На исходе 90-х Россия располагает основными фондами и грамотными работниками, которых у нее не было в середине двадцатых. Сегодня есть объективные предпосылки для экономического подъема. Но нет субъективных. Нет реальных планов и организаторов этого подъема - и потому нет энергии в обществе. Пока нет. Русский медведь свирепеет, когда в берлогу проникает холод. Ныне дело идет к тому, что паразитическая власть оставит нас без тепла в квартирах. Медведь рассвирепеет. А когда руководить государством становится опасно, ничтожества не задерживаются у власти. В двадцатые России нужна была Личность, отвечающая ее запросам, и она вручила всю полноту власти Сталину. Наш новый лидер будет похож на Сталина. Похож тем, что он тоже будет Личностью. Откуда следует ожидать его появления? В беседе с Черчиллем Сталин заметил, что кровопролитнейшую Отечественную войну ему психологически перенести было легче, чем коллективизацию. Почему? По официальному своему статусу от рождения Сталин являлся крестьянином Тифлисской губернии. То есть грузинским крестьянином. Но в грузинской семье, уже не занимавшейся землепашеством, родился и вырос Иосиф Джуга- швили. Иосиф же Сталин был рожден на необъятных просторах Российской империи и духовно вскормлен русским крестьянством. Есть карта ссылок и побегов Сталина. Семь черных стрелок на ней - это его пути под конвоем с Кавказа и Питера в Иркутскую и Архангельскую губернии, в Нарымский край Томской губернии и заполярный Туруханский край Енисейской губернии. Шесть красных - это пути его нелегального возвращения в центральную и южную Россию. За тысячи километров дорог, за тысячу часов в пересыльных тюрьмах, в ночлежках, дере- венских избах и на вокзалах Сталин выслушал тьму грешников и праведников Святой Руси. В годы Гражданской войны его называли специалистом по катастрофам. Сталин был на всех фронтах в самый разгар самых страшных боев. Он рисковал жизнью вместе с одетыми в шинели крестьянами, посылал их на смерть, делил с ними еду и кров и одерживал победу за победой. Столкнувшись с миром русского крестьянина в беде и в огне, Сталин не мог не оценить его радушие и щедрость, его государственный инстинкт и его готовность к самопожертвованию и стремление к высоком