Если бы такой фильм показали в начале чеченской войны, я уверен, по военкоматам прокатилась бы волна добровольцев. Вот кого надо было делать главой информационной кампании в период чеченской войны. Невзоров оказался бы не слабее Мовлади Удугова. Внешний цинизм и амбиции — это от отсутствия хорошей школы и осознанной философии у Невзорова, но нутром-то он задевает за наше национальное нутро. Не удивлюсь, если после этого фильма пройдет волна погромов кавказцев на провинциальных русских рынках… Штамп на штампе, а поди-же ты, подключается со-участие, со-переживание, со-действие у зрителей, обладающих нормальной отзывчивостью. Вот, скажем, развитие сюжета во второй части фильма. Для подкрепления сопливых пацанов в больницу прибыли четыре спецназовца из ГРУ. Во-первых, кто-то же их послал на подмогу?! И прямо по рецепту Шварценеггера или Сталлоне четыре русских супермена вместе с осмелевшим танком делают то, что не способен сделать полковник Суворов со своими сотнями солдат: громят начисто всю чеченскую сволоту, режут литовских снайперш, до этого безнаказанно отстреливавших абсолютно беззащитных русских солдатиков, добивают афганских моджахедов и негров-наемников… И только в самом конце фильма, как в финале "Великолепной семерки", солдатики полковника во главе с ним самим идут на последний и решительный штурм хирургического корпуса. И остаются от хирурга-ди-джея одни кровавые ошметки. Дофилософствовался чеченский Гамлет… Пародия на американский боевик?
Но то ли потому, что это война не где-нибудь в Гондурасе, а у нас, в России, и герои-спецназовцы взяты прямо из реальной войны, то ли на самом деле нутро невзоровское как-то подключилось: сквозь штампы стали видны живые люди… Я ведь сам знаю этих ребят. Тот же Гюрза всего две недели назад сидел передо мной на диване в Прохановском кабинете, и мы пили водку и говорили об армии. Невзоров даже не заменил реальные прозвища реальных героев чеченской войны: Гюрза, Кобра, Костя Питерский, Холостяк… О реальном Гюрзе читатель может прочитать целый очерк в недавнем номере газеты "Завтра", увидеть его реальное лицо на фотографии. И это его типичное мусорное "на" в конце каждой фразы тоже взято из жизни…У Невзорова нет дара вымысла, он лепит образ из того, что под рукой, из чеченских репортажей, встреч, рассказов. И вижу, что штамп, а переживаю, негодую, ненавижу…
Александр Невзоров с непробиваемой провинциальной амбициозностью решил угробить свой фильм. Искренне не принимая литовцев, умудрился дать фильму католическое название — "чистилище", но в центр католического чистилища умудрился поместить русского распятого Христа… Вряд ли во время быстротекущего боя, как и в случае с танком, утюжащим трупы солдат, будут даже самые лютые враги медленно, неспешно мастерить крест и распинать на нем раненого танкиста… Не до того. Это уже не война людей, а война символов… Если бы вместо пулеметов и гранатометов одни выставляли крест с распятым лейтенантом Игорем Григоращенко, а другие простреленных прибалтийских снайперш, то моральный перевес был бы на нашей стороне. Что, кроме лютой ненависти, может вызвать во время боя выставленный напоказ крест с распятым умирающим танкистом? Это удар в лоб по чувствам, по нервам… Это стилистика лобовых примитивных фильмов начала Великой Отечественной войны, снятых где-то под Ташкентом зимой 41-го года… Там немец похож на железное чудовище, там истекает кровью Матросов, и бой останавливается, все замирают, все вслушиваются в последние слова умирающего героя… Но и эти фильмы оказывали свое магическое воздействие. И они нужны были матерям героев. И они поднимали дух у народа, что бы ни писал об этом сегодня Виктор Астафьев.
И вот наш герой выходит на авансцену и пляшет свой танец в узком коридоре мертвых тел. Ужасный претенциозный танец, но завораживает с каждым "па". А крест, на котором висит обрубок моей России, взывает к мщению на уровне подкорки. Смерть ходит с косой, какой-то карнавал смерти, но невзоровская первобытность, его варварство, одетое в чужие одежды, проникает в наши славянские души. Какое-то блоковское скифство. Как чеховский Треплев, с его претенциозными пьесами, над которыми издевается просвещенное общество, издевается собственная мать и профессиональный ремесленник от литературы Тригорин, оказывается в итоге драматичнее и сокровеннее всех иных обитателей усадьбы. Как Гамлет Высоцкого, нелепый, с гитарой и атрибутами полублатного мира, в итоге оказывается наиболее трагичным из российских Гамлетов. Как провинциальный кемеровский актер, с его монологами в зал, заставляет в результате плакать зрителя. Так и Невзоров со своим "Чистилищем" все-таки достучался до сердец многих, может быть, вызвав эффект, противоположный тому, который задумывался циничным репортером. В Невзорове самом столкнулись шаман и прелат. Конечно, действия шамана, с точки зрения высокообразованного прелата, нелепы, смешны и непрофессиональны, но никогда у прелата не будет той силы воздействия на наивных людей, которой обладает шаман. Вой, крики, бубен для чужого — это какая-то дешевая клоунада.