В.Ч. Александр Андреевич, мы сами виноваты, что это так. Но вы абсолютно правы. Я приведу еще два аргумента в пользу этого тезиса. Один аргумент такой: когда создавался НПСР, вспомните, как целый ряд активистов КПРФ на конференциях косо смотрели, боясь,- глупо, конечно,- но они боялись соперника, системы, которая будет стоять над всем. И они боялись, что это круто заработает, и тогда отойдут на второй план слабые какие-то системы КПРФ. Но теперь этого нет, никто не боится, потому что все увидели, что построили этот храм, а там не молятся. И все успокоились.
А второй пример такой. Если бы там была жизнь, мы бы, как пчелки, которые ищут, где что растет и цветет,- мы бы там были. Вспомним - как только Рохлин со своим движением появился, мы сразу набросились на него, мы гудели вокруг него, мы дружили с ним, мы вели его в наши газеты, и он увидел в нас братьев, он был открытый, доверчивый. Нам нужно, чтобы НПСР состоял из таких рукавов, из рохлинских рукавов. Значит, нужен на каждом деле свой яркий лидер, своя жгучая идея и колоссальная работа. Мы не должны создавать конструкции для того, чтобы просто их обозначить. Есть такая система, кстати говоря,- создание ниш для того, чтобы идею закупорить, чтобы она не функционировала. Я помню прекрасную идею КРО - Конгресс русских общин, то есть идею спасения наших соотечественников, оказавшихся за границей. Вот создали для них организацию, но создали, чтобы туда никто не лез,- и закупорили ее. Чуть-чуть недавно про Латвию погудели, и то лишь, когда режим увидел пользу для себя от того, что он выступит защитником. При рождении новой конструкции человек, который ее возглавляет, конечно, должен вложить огромные усилия и подобрать ту персональную схему, которая создаст именно рабочий инструмент из новой конструкции. И надо иметь в виду, что это не безболезненно. Тут нужно считать убытки не только те, что мы недополучили от этой организации, нужно еще считать убытки от того, как негативно можно использовать создание НПСР в будущей политической борьбе. На выборах тех же, если он не заработает, на него будут показывать пальцем, как на абсолютно несостоятельное объединение, не соответствующее жизни.
Есть ответственность и наша, чтобы сейчас за малое время попытаться путем, может быть, даже каких-то энергичных вторжений, но все-таки заставить об этом думать. Либо мы на рубеже политической борьбы, либо мы где-то на обочине.
А.П. Я очень дорожу нашим постоянным общением давнишним, которое проходило и проходит самые разные стадии: от просто симпатии, товарищества, дружбы до газетных взаимодействий, когда мы проводили определенные кампании вместе. Но сейчас это содружество вылилось в появление наших колонок “От патриотического информбюро”, где мы вдвоем, кому-то может показаться, стали каким-то директивным органом и вещаем, как Папа Римский с крыльца Ватикана. Может, отчасти, так оно и есть, потому что нашему патриотическому движению крайне не хватает мгновенных концентрированных заявлений. Но мне хочется, чтобы это было либо формализовано, либо почувствовано, что не случайны голоса двух главных редакторов. Должен звучать голос действительно четвертой власти внутри патриотического движения. Сегодня две газеты, а потом будут 3, 4, 13 патриотических базовых газет, которые не обслуживают каких-то вождей или какие-то группировки. Это газеты, которые выдержали страшное давление режима, которые прошли через катастрофы и которые вправе действовать внутри оппозиции как самостоятельный политический субъект и формулировать свои представления о политике, о лидерах и о тенденциях, участвовать в выработке политических решений. Мы - не те, кто оформляет выработанные за нас политические решения. Мы должны знать об их созревании на подходе, чтобы создать на базе этих решений политические кампании. Я дорожу появлением этого пока небольшого политического властного субъекта, состоящего пока что из нас двоих, как зародыша будущих трансформаций оппозиционных сил. Мы на этот субъект можем нарастить и информационный центр, и аналитический центр, и теневой кабинет, от которого так упорно уклоняется Зюганов по немотивированным и непонятным мне причинам, хотя мы пять лет об этом с ним говорим.
Я приветствую наш сегодняшний диалог и полагаю, что мы сделаем его постоянным, это будет постоянной интеллектуальной трибуной, куда мы приглашаем всех остальных.
В.Ч. Да, сейчас, когда все куплено, - мы остались островками независимости, и, конечно, вся патриотика должна дорожить, что она имеет свою независимую прессу. Это, может быть, поймется не сразу, но это поймется с удовлетворением, потому что это дает более глубокое, более демократическое формирование идеологии. Оно, возможно, даже снимет с партийных центров упреки в диктате, в навязывании своих позиций, в доктринерстве. Но в то же время мы сознаем, что находимся в такой исключительной стадии нашего развития, когда четвертая власть патриотики, может быть, должна быть первой нянькой. И мы должны понимать, что несем это дитя народовластия для будущего. Я хочу, чтобы наши читатели поняли, что мы собираемся не ополчаться против кого-то, но пестовать.
Евгений Наздратенко, губернатор Приморского края ВЛАСТЬ ГЛУПОСТИ
ВСЕ СТАРО в нашей истории, все повторяется. Большевики прыгнули из загнивающего капитализма в военный коммунизм. И что после всех битв получили в 21-м году? Мятеж матросов в Кронштадте и бунты крестьян против победившей власти.
Демократы произвели марш-бросок от социализма к капитализму. И к чему пришли в 98-м? К рельсовой войне шахтеров, к протестам оборонщиков, атомщиков, ученых, студентов.
Опять страна следует путем от плохого в прошлом к хорошему в будущем через ужасное в настоящем.
Коммунистическая власть одумалась за четыре года и объявила нэп - новую экономическую политику, которая, по сути, означала возврат к старым, адекватным реальности методам хозяйствования.
Власть демократическая месяц назад тоже заговорила о таком же нэпе. Но заговорила лишь на седьмом году преобразований.
Нынешняя антикризисная программа правительства - это, безусловно, шаг к политике здравого смысла. Но шаг запоздалый. Практически все меры, которые сегодня намерено предпринять правительство, администрация Приморского края предлагала еще в 94-м. Но нас за них били. Били с ненавистью и злобой. Били те же люди, которые по сей день толпятся вокруг нового премьер-министра Кириенко. Можно ли верить, что они столь долго заблуждались и только теперь прозрели?
Я работаю губернатором края пять лет. Три из них был губернатором назначенным. И каждый день тогда, включая утром радиоприемник, ожидал услышать указ о своем увольнении. Когда же я в губернаторы был избран, то в коридорах федеральной власти образовали чуть ли не штаб по борьбе с Наздратенко, который, нарисовав картину ужасов в Приморье, добился-таки в 97-м урезания моих законных полномочий и посадил надо мной регента в лице представителя президента.
Чем скромная моя персона так раздражала пламенных реформаторов гайдаро-чубайсовского пошиба?