А премьер Кириенко, среди человеческих добродетелей которого не подлежат сомнению только две - резвость и улыбчивость? Помните, будучи не так давно во Франции, с каким восторгом и умилением говорил он о том, что вот, мол, во всем мире финансовый кризис - и у нас тоже. Значит, мы вошли наконец в мировую цивилизацию, приобщились к ее благодати. Но дело ведь не только в финансовом кризисе. С большим успехом премьер мог бы продолжить убийственный перечень: безработица, нищета, преступность, заразные болезни, падение культуры - все как в цивилизованном мире. Ликуй, Исайя!..
Вскоре после возвращения из Франции, 24 июля, юный премьер принимал американского вице-премьера Гора, одного из самых нежных и пламенных друзей нашего всенароднообожаемого и его реформаторской артели “Эй, ухнем!” Эта встреча дала возможность Кириенко - и он радостно ею воспользовался - показать любимому народу еще раз свою близость к мировой цивилизации и прогрессу. Блаженно улыбаясь, он поведал соотечественникам о многих знаменательнейших совпадениях в биографии Гора и своей. Представьте себе - оказывается, оба познакомились со своими будущими женами еще в школе, сейчас и той и другой очень нравится, когда муж хорошо выбрит; у обоих есть сыновья, им по четырнадцать лет, и американца звать Гога, и россиянина - Магога, у них одинаковое хобби (кажется, дергать кошек за хвост) и т. д. И этим наш премьер хотел нам понравиться! Ну можно ли помыслить, чтобы самый захудалый удельный князек времен татарского ига, приехав в Москву за колбасой, взошел бы на Лобное место и стал хвастаться, что он с ханом Тохтамышем познакомились с будущим женами, участвуя в телепередаче “Любовь с первого взгляда”, что жены носят колготки одного размера, а сыновья любят колбасу, один - телячью, другой - конскую… Ах, Сергей Владиленович, если бы у вас была хоть одна черта общая не с заморским гостем, а с царем Михаилом: допустим, густая шевелюра. Увы, ведь даже тут глубокое расхождение!.. Горе ты наше, лыком подпоясанное…
Так вот, будучи подлинно русским человеком с чувством национального достоинства и зная, что иноземные займы - это кабала, царь Михаил не князя Воротынского послал за океан, а написал письмо купцам и промышленникам Строгановым с просьбой дать государству взаймы денег, хлеба и других товаров. И сейчас, когда в июле 1998 года Чубайс от имени России ползал на брюхе перед МВФ и скулил, чтобы дали 15-20 миллиардов долларов на покрытие преступной деятельности “черной банды” (А.Солженицын), была возможность такого решения. На это прямо указал мужественный коммунист Виктор Илюхин. Все слышали его предложение: “Зачем ползать? Ведь у нас теперь есть свои Рокфеллеры, Ротшильды, Строгановы: Потанин, Березовский, Черномырдин, Гусинский. Пусть эти шустрые ребятки скинутся для любимой родины - и все дела”.
Строгановы-то помогли тогда царю Михаилу и стране, как помогали и потом. Недаром через сто лет трое из их рода стали баронами, а позже среди уже графов Строгановых были видные дипломаты, губернаторы, деятели просвещения. Александр Сергеевич (1733-1811) возглавлял Академию художеств, Сергей Григорьевич (1794-1882) основал в 1925 году знаменитое Строгановское училище, до сих пор живое, был председателем Государственного совета… А происходили Строгановы из поморских крестьян, никогда не забывали о своем простонародном происхождении и любили родину. В этом все дело.
А эти нувориши? Никто и не ворохнулся в ответ на призыв Илюхина. Ни один барон в законе, ни один граф с большой дороги… Какого происхождения Потанин? Из бесстыжего племени комсомольской элиты брежневской эпохи. Чем занят Черномырдин после вышибона из Дома Советов? Тем, как бы теперь в Думу попасть. Что основал Гусинский? Синагогу на срытой Поклонной горе. Что возглавил Березовский? Субсидирование избрания Лебедя, который даже после того, как Ельцин употребил его и выбросил, все еще корчит из себя Бонапарта.
Какой след они оставят в жизни России? Чем вспомнят их наши внуки? Им давно было сказано:
А вы на земле проживете,
Как черви слепые живут:
Ни сказок про вас не расскажут,
Ни песен о вас не споют…
АТАМАН ЗАРУЦКИЙ, МИНИСТР СТЕПАШИН
И МАДАМ ДЕМЕНТЬЕВА
После экономики вторая важная задача, вставшая перед царем Михаилом, была организованная преступность тех дней. Б.Г.Пашков пишет: “Не было ни одного места в стране, где бы казаки не грабили и не опустошали дома россиян” (с. 321). Особенно отличались атаманы Баловень и Заруцкий. Против первого послали князя Алексея Лыкова. Он разбил казаков и три тысячи их во главе с атаманом привел пленными в Москву. Казнили только Баловня, остальных царь простил и, как видно, зря, ибо “еще и в 1616 году шли вести из Владимира, Суздаля, Мурома, Нижнего Новгорода о казацких грабежах”.
А еще позорнее было то, что иные казачьи атаманы выступали против царя вместе с врагами Москвы. Так, помянутый донской атаман Иван Заруцкий, бывший наперсником еще и Лжедмитрия Первого (Гришки Отрепьева) и Лжедмитрия Второго (тушинского вора), который даровал ему боярство, теперь объединился с Иштреком, ханом Ногайской орды, и они задумали захватить Самару и Казань. Царь сулил прощение в случае добровольной сдачи. Заруцкий и слушать об этом не хотел. Дело кончилось тем, что воевода Василий Хохлов разбил изменника, он бежал на Яик вместе с польской авантюристкой Мариной Мнишек, доставшейся ей по наследству от Лжедмитриев, и там 25 июня 1614 года был схвачен, привезен в Москву. И уж тут сердобольный царь не стерпел: приказал предателя посадить на кол. А Марина умерла в темнице.
Пройдет много лет, а забот не уменьшится. В 1632 году Михаил вернул России много наших старых городов: Рославль, Невель, Себеж, Трубчевск, Стародуб, Пропойск…
(О, русская планида!.. Через триста с лишним лет, в 1943 году нам снова пришлось отбивать эти города. Помню я и Пропойск тех дней. Тогда Сталин начал давать воинским частям почетные наименования по освобожденным городам, и мы опасались, что наша 50-я армия станет Пропойской. Пронесло. А Симонов написал “Сказку о городе Пропойске”.
Когда от войны мы устанем,
От грома, от пушек, от войск,
С друзьями мы денег достанем
И выедем в город Пропойск.
Должно быть, название это
Недаром Пропойску дано.
Должно быть, и зиму и лето
Там пьют беспробудно вино…
Да, триста лет лилось вино и лилась русская кровь за свою землю… - В. Б.)
Но когда воеводы Михаил Шеин и Артемий Измайлов осадили Смоленск, то одновременно с поляками выступили против Москвы крымские татары и донские казаки. И тогда под Смоленском нас постигла большая неудача. Вину за это возложили на воевод, и у обоих в самом прямом смысле полетели головы…
Вот какая строгость за ущерб государству. А ведь и ныне есть воеводы и другие деятели такого рода, что одних следовало бы посадить на кол, а другим отрубить головы. Да хотя бы те ельцинские воеводы, что грозились разделаться с мятежными чеченцами за два часа, а на деле опозорили нашу армию. Шеин-то имел немалые заслуги: почти два года возглавлял героическую оборону Смоленска, заслуживал сочувствия за восемь лет польского плена, успешно возглавлял пушкарский приказ, а вот же не пощадили за тот урон и позор, в чем оказался он виновен позже. А у этих-то какие заслуги, кроме паркетных? Кто из них, что оборонял, кроме, разве что своих жен от посягательства сослуживцев?.. Да нет, никто не жаждет крови, ибо Грачев и Степашин без голов ни в чем не уступают Грачеву и Степашину с головами. Но судить вояк чеченской войны - обязанность и долг любой уважающей себя власти. А их президент-главнокомандующий пожаловал орденами “За заслуги перед Отечеством” да повысил иных в должностях и званиях.
Еще одной большой заботой царя Михаила являлись самозванцы. Ведь после того как одного Лжедмитрия растерзали в Москве, другого в Калуге, самозванцы не перевелись. Был еще Илейка Муромец, которого казаки объявили царевичем Петром, был Сидорка, псковский вор - его двигал на престол все тот же казачий атаман Заруцкий, который позже и себя объявил царевичем Дмитрием, а свою сожительницу Марину Мнишек - Марией Нагой, последней женой Ивана Грозного, матерью Дмитрия. Потом в Крыму объявился еще один Лжедмитрий - Иван Вергуненок, а в Константинополе - сын царя Василия Шуйского. И надо ж было постараться всех изловить, разоблачить и кого повесить, кого четвертовать, кого посадить на кол, кого хотя бы выпороть публично… Словом, это была настоящая эпидемия самозванства.