Марианна ВАСИЛЬЕВА. Где было три состава.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. Но видно, что он с вами более даже пристально видно невооружённым глазом, более пристально с вами работал, чем с другим составом, потому что он знал, как с вами легко и приятно. Да?
Марианна ВАСИЛЬЕВА. А вы не угадали.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. Я клевещу!
Марианна ВАСИЛЬЕВА. С нами было всё очень равномерно, почему я очень переживала за спектакль. Из-за того, что три состава, каждый работает какой-то период времени и вот тогда я хотела уходить. Коручеков об этом не знает! Подумала, что так не должно быть — во мне не уверены, значит, я какая-то не такая. Тем удивительнее была премьера.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. Вот эта лёгкость заставляет ваша, то, что вы чувствуете за спиной всегда, что дверь всегда открыта – это признак лёгкости и уверенности в профессии. Но на самом деле, это ещё есть замечательный сюжет на эту тему. Я вспоминаю, как вас буквально выставили из Америки, когда вы не поделили уборную с Хью Грантом, ему пришлось запереться, получился скандал.
Марианна ВАСИЛЬЕВА. Хью Грант был. Так.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. Но уборную вы с ним не поделили?
Марианна ВАСИЛЬЕВА. Нет.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. То-то и оно.
Марианна ВАСИЛЬЕВА. Нет, я ни с кем не скандалила, я работала спасателем.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. А, это называется, «Спасатели Малибу». Бегали с досочкой, сверкая пышной попкой!
Марианна ВАСИЛЬЕВА. Я пошла поступать во МХАТ, вот так это было. Мне сказали: кто вы? Марианна из экономического из Тулы? Вот в экономический в Тулу. Я сказала, вообще-то я каждый год дохожу до третьего тура, не такая я уж бездарь. А мне сказали: а дальше не проходишь. Вот это было кинжальчиком что надо, потому что действительно для меня было непонятно, почему же всегда в шаге-то? И я уехала в Нью-Йорк на четыре месяца. В экономическом была программа «Уорк&драйвер», ты путешествуешь и работаешь. Четыре месяца проработала спасателем в бассейнах Нью-Йорка и все думала: почему я больше никуда не поступала кроме МХАТа? Почему поверила тому дяде, у которого, может быть, было плохое настроение? В Америке никогда оставаться не хотела. Я знала, что в России у меня семья и всё в России. Вот. А Хью Грант просто пришёл, просто пришёл к нам в бассейн на небоскрёбе и решил со мной поболтать. Я очень смеялась, а на следующий день все говорили: Марианна, ты... Хью Грант к тебе подходил? Вообще со мной на работе очень часто разговаривали, даже в Америке. В общем, не знаю, что могло там привлечь, просто вешалочка такая, очень девочка смешная в огромной форме. Но все говорили: «Что я буду тонуть? Ты меня спасёшь?» - «Yes». Вот так я общалась с ним. Всё, Хью Грант со мной пообщался, скажем так. Предложил продолжение.Да. Всё.
Алексей КОЛЕНСКИЙ. Мы подошли к главному. Вот чем меня восхищают новые «Метаморфозы». Здесь всё сделано намеренно суше, минималистичнее, но это сделано для того, чтобы показать кухню: как Метод помогает раскрыться актёрам и кинематографическому измерению сцены. Ваш партнер Игорь Сергеев в начале «Тины» ходит как маятник или метроном, чувствуешь бег времени. Зритель смиряется с «четвёртой стеной», а потом начинается диалектическое нечто — водевильная вахтанговская игра — реплика за репликой, включается электромагнитное реле, постоянно переключающихся друг на друг актеров. Но, как сказал поэт, здесь «бой часов — предвестник смерти скорой» и в игру вступает Михаил Чехов — не режиссёр, а гуру режиссеров, показавший смысл режиссуры изнутри актёрского существования, до чего не дотягивал Станиславский, но интуитивно чувствовали выпускники его ученика Ли Страсберга — как из души осознавшей мелочность шутовства и гаерства рождается трагический герой, когда человек не боится идти на риск и отвергать всё что в нём выносится на поверхность. Для этого нужно настоящее мужество, так нельзя себя заставить, актеры этим живут как монахи живут покаянием. И тут волшебство расширят пространство — мы оказываемся в театре Питера Брука, у которого вообще не понимаешь, где кончается время и начинается вечность. Это наше русское метапространство, то искривляющееся, то распахивающееся время мифа, где каждое слово значит не то, что говорится между людьми. Речь обретает звучание как объём, в котором мы мыслим и существуем. Вся эта конструкция напоминают матрёшки, актёры непрестанно пересекает семантические границы между очевидным и невероятным. Задача актёра — перейти из одного состояния в другое. А вам приходится серферить в концептуальном режиссёрском монтаже аттракционов. Как вы держитесь рисунка, не теряя ощущения уместности настолько разнородных вещей?