Так это было или иначе, неизвестно, но именно в те горячие для России недели впервые всерьез заговорили о Путине. Новый премьер выгодно отличался от всех предыдущих тем, что не сбрасывал ответственности за войну на военных, как лукавый Черномырдин, не летал с мирными уговорами в горные крепости ваххабитов, как Степашин, и не делал вид, что кавказской проблемы не существует, как Примаков. Путин с первого дня взял на себя всю полноту ответственности за войну, заявив, что долг сформированного им правительства — решить раз и навсегда чеченскую проблему, причем решить ее силовым путем.
Естественно, позиция премьера быстро принесла ему поддержку российских силовых министров и симпатии офицерского корпуса армии, МВД и ФСБ. А после прогремевших в Москве и Волгодонске взрывов, унесших сотни жизней, — силовая акция против чеченских боевиков стала вообще едва ли не объединяющим фактором для всего российского общества.
Надо сказать, что в претворении ее в жизнь Путин последователен и упорен. После разгрома боевиков в Дагестане он бросает полки и дивизии уже на саму Чечню, и за три месяца очищает почти две трети ее территории от боевиков. За это время отметает несколько предложений о переговорах с боевиками, отправляет без удовлетворения посреднические миссии, переносит международный прессинг. Путин — первый премьер, который в новогоднюю ночь вылетел в Чечню и был вместе в воюющей армией. Все больше складывается впечатление, что он действительно всерьез рассчитывает одержать в этой войне победу.
Понятно, что полный разгром боевиков и уничтожение криминального анклава, измотавшего за последнее десятилетие Россию, позволят Путину триумфально въехать в Кремль, имея столь необходимую для управления Россией харизму "сильного вождя". Было бы наивным предполагать, что сам Путин об этом не думает и не берет этого в расчет. Чеченская война вполне осознанно была положена его имиджмейкерами в основу не только предвыборной кампании, но и выстраивания политического образа как такового. Вопрос теперь только в одном: насколько искренен здесь сам Путин и каков он — настоящий?
Начать стоит с того, что Путин состоялся как личность и вырос в ПГУ — службе внешней разведки, и ему так или иначе присущи черты кадрового офицера. То есть он знает службу, знает психологию служилого сословия и это позволяет ему вполне объективно оценивать его настроения, знать его интересы.
Наблюдая за Путиным через призму политического карьеризма, нельзя не отметить, что в проведении военной кампании в Чечне он явно слишком безогляден. Карьерные интересы требуют от политика куда большей сдержанности и осторожности. Путин же, словно нарочно, упорно подставляет себя, демонстративно берет на себя ответственность за ход и исход второй кавказской войны. А ведь неудачи первой войны сломали карьеру и вышвырнули с политического Олимпа всех ее главных организаторов!
Откуда это? На экзальтированного юнца премьер явно не похож. Тогда что стоит за этой безоглядностью? Мне кажется, что объяснение всему этому одно — эту войну Путин действительно считает своей. И он хочет получить победу.
Может быть, одним из самых неожиданных выводов из наблюдений за Путиным является то, что Путину нравится воевать. Нет, он не милитарист, и не "пес войны", который воюет где угодно и когда угодно, лишь бы воевать. Но ему достает понимания того, что некоторых целей можно добиться только через войну. И это в корне отличает от всех предыдущих премьеров, которые войны не знали, не любили и боялись.
Феноменальным же во всем этом является то, что готовность Путина воевать совпала с огромным ресурсом реванша, накопленного российским народом. Россия устала от поражений и провалов ельцинской эпохи, не желает более быть униженной и оскорбленной, мириться с произволом и беспределом кавказских бандитов и боевиков. Она готова встать с колен. И война в Чечне — это только первая ласточка, пробный камень ее пробуждения.