Сложные многоцветия соединяющихся и расходящихся плоскостей, как в сияющей призме, открывали виды бушующих дебрей на бурных байкальских берегах или метаморфозы "живых" камней, вереницей ползущих вдоль теплого доисторического моря. Рыхлые гряды далеких заснеженных горных хребтов, умирающих в бездне космического ультрамарина, уводят прочь, позволяют провалиться взгляду в мир иных масштабов и измерений. Облако, бесконечно нарастающее, надвигающееся райским чудовищем, в огнях, кудряшках и свечении, вздымается над поверхностью бескрайнего озера. Холодный хрустальный поток минерала "вода" вливается в наш мир, напоминая о горнем мире "химически чистой" природы, являя "другое", пра-человеческое движение.
— Все сущее есть какая-то волна. Все сделано из одного материала.
Охотник, рыболов, путешественник, Москвитин исходил северо-восточную часть континента, писал тундры, оленеводов, движение лососи по черным камням, тунгусские тропы и рождение облаков.
В живописи Москвитина за кромкой, пленкой утлого быта и первобытной жизни эвенов и тунгусов воздвигается, нарастает великий образ необъятной одухотворенной природы. Расходятся швы времен, и сквозь напластования просвечивает Золотой век — время, когда даже скалы умели петь и разговаривать.
Как сибиряк, Москвитин, очевидно, любит и ценит пельмени, а на его работах осторожно дышит близкий и статичный Китай. Но ни о каком спокойствии, "заземлении" в творчестве Москвитина не может идти речи.
Возможно, встречая белых медведей на краях рыбачьих поселков, сплавляясь по горным речкам, за канистру спирта перелетая на вертолете в недоступные местности Алькатваама, он нашел особую зону строительства мироздания. На ясном морозном краю ойкумены вселенная еще творится, работа продолжается, и "мертвая" природа здесь дышит, не установившись в своем оцепенении. Она, созидаемая Творцом — не знает ни смерти, ни времени.
Русский, имперский человек Москвитин поет праимперию, славит Союз Одухотворенных Минералов, который сложился за миллионы лет до Ермака Тимофеевича. Чаадаев, увидев на русской истории печать "чего-то геологического", — ужаснулся. Мысль о том, что Русская идея как таковая, — лишь эхо гулов материковой платформы — пугает. Если выводить Россию от Гондваны, русская история действительно приобретает античеловеческий масштаб. Но Москвитин, похоже, докопался до зон и состояний, когда камень, облако и человек уравнены между собой в деле вселенского становления.
Любимый москвитинский символ - спираль. Солнечные камни с вырезанными на них спиральками художник находил на берегах Индигирки. Завихрения кудряшки, вьющиеся волокна линий отсылают к временам барокко. Его "романтический реализм" абсолютно индивидуален, и даже в больших живописных портретах, написанных рукой Москвитина, явлена мысль о паритетности души и материала. Складки одежды, элементы интерьера или стираются, растворяются в тумане, или несут на себе приметы живого.
— Придумывать под себя направление в искусстве — зачем? Называть себя "кем-то" сейчас бессмысленно. Все вошло в стадию путаницы. Фотореализм "реалиста" Шилова напрямую корреспондируется с натурализмом "авангардиста" Уорхала
Что касается реализма. Печалит, например, что портрет совершенно ушел из сферы искусства. Существует, конечно, заказной портрет. Есть у нас мастера салонного портрета. А личность, образ лика никто изображать не хочет. Сегодняшнее искусство стремится проникнуть в интерьер, низводится до украшательства.
Украшательство есть упадок. Лишенное глубинных смыслов и символов искусство — результат мутированного сознания, не способного к целостному видению мира.
Культура — это защита от деградации. Это единственный инструмент борьбы с мертвой кровью. Все что не несет очищение — не есть культура. Человечество сегодня стоит на грани страшной выбраковки. Мутированное сознание, пытается защититься избыточностью технологий и возможностей, но это ведет к еще большей загрязненности, компилятивности, разорванности.
А культура хранит загадку появления духа и несет в себе обереги и знаки для человечества с древнейших времен.
Душевная размеренная речь Москвитина заставила отвлечься от живописи. Я внимательно посмотрел на мастера, автора блистательных произведений, которые, по сути, являются примером ренессанса русского искусства.