Каждый князь обладал собственной разновидностью трезубца. Происхождение этого изначального символа русской геральдики окутано тайной.
Боспорский трезубец представлял детализованный тип арийской ваджры, символического оружия и царской регалии. В основе верхней части — двузубец зубьями вверх, куда вписывались различные геометрические фигуры, в средней части — треугольник, ромб или круг, в нижней — трезубец зубьями вниз. Части соединяла между собой ось. Символика эмблемы отражала единство духовной власти, призывающей высшие силы (верх), и воинства, реализующего нисходящую энергию (низ) в управлении страной (центр).
Рюриковичи наложили схему трезубца на священную птицу своего рода, сокола: поднятые кверху зубья символизируют два крыла и хвост пикирующего хищника. На некоторых вариантах навершием среднего зубца служит вихревая розетка, знак ветра, одухотворённости.
Ещё одним истоком символики трезубца является композиция, где божество/герой держит в руках двух вертикально расположенных змей/драконов. Укрощение преисподних сил — прерогатива служителей неба. На барельефе из Тель-Алафы IX в. змей сжимает шестикрылый серафим. Функции старших ангелов проецировались на правителей. По В.И.Сарианиди лигатура укрощения обозначает "героя, государя, бога". То, что трезубец Рюриковичей нёс подобную нагрузку, свидетельствуют трезубцы архангельского воинства в православной иконографии и культ Архистратига Михаила, главного патрона царей и боярства. На заставке Пролога XIV в., выполненной "узелковым" орнаментом, — ростовая фигура человека, душащего двух драконов. Рядом — стилизованные трезубцы.
У Шмелёва можно найти как воздетый к небу, так и нисходящий трезубцы. Причём последний (это сам Владимир) — в движении. Руки Владимира застыли в горизонтальном благословении Русского народа — его главного достояния, которое должно стать достоянием Божьим. Однако это невозможно без индивидуальной воли каждого его члена.
НАРОД, СВОБОДНЫЙ ОТ СУДЬБЫ
Когда победитель утверждал свою власть над завоёванным, он втыкал в землю меч. Меч Владимира невидимой силой удерживается на воздухе. Это символ свободы от предопределения, той высшей ценности, ради которой славяне призывали к себе князей. По сообщению того же Прокопия, основным признаком славянского мировоззрения являлось отрицание фатального значения судьбы: "Предопределения же они не знают и вообще не признают, что оно имеет какое-то значение, по крайней мере в отношении людей". Другими признаками Прокопий называет Единобожие (см.выше) и народовластие ("у них выгодные и невыгодные дела всегда ведутся сообща"). Либеральные историки автоматически хватаются за последнее, чтобы доказать инородность самодержавия по отношению к вольнолюбивому славянству. Но тут они входят в противоречие с историческими фактами: крупные союзы славянских племён только через единодержавие достигали долговременного могущества. В принципах, сформулированных Прокопием, нет противоречия. Через верховенство Единого Бога славянская демократия сознавала сверхъестественное происхождение князей. Без их священной власти демократия лишалась санкции на управление.
Демократия связана с представлением славян о Судьбе. Даже боги древних признавали над собой власть жребия. Стать полностью свободными, избавиться от власти судьбы было сокровенной мечтой многих эзотерических школ. "Вырваться из круга и вздохнуть от бедствий" пытались греческие орфики. Вера в Судьбу была ядром мировоззрения германцев и скандинавов. Как только асы (боги) оживляют деревянные прообразы людей, появляются норны, определяющие их судьбу. Для асов и героев известен их жребий, избежать которого они не могут. Герои перед лицом Судьбы — центральная тема песен Старшей Эдды. Трудно представить себе степень метафизической независимости славян. Концепт "судьбы" они замещали понятием "доли". В других обществах недовольство человека судьбой вызывало индивидуальную инициативу и частнособственнические тенденции. Но у славян срабатывал принцип: пользу и вред принимать сообща — и судьба теряла свою силу над человеком, он чувствовал себя свободным. Славяне дорожили своим народоправством, перед которым отступала судьба. И, по свидетельству античных авторов, славян нельзя было поработить.
Имперский строй Рюриковичей развился из названных представлений и христианской нравственности. "Да если будете в любви между собой, — говорил сыновьям Ярослав Мудрый, — Бог будет в вас и покорит вам противников". Старшему князю он заповедал вступаться за обижаемого против обидчика. По сути — тот же славянский принцип: плохое и хорошее должно делиться сообща, человека не оставляют бороться с планидой один на один. Второй тезис Ярослава объясняет русское представление о царской власти как форме государственности единственно верной духу Христа. Царь — блюститель лучших качеств народоправства, но ударение здесь не на управлении, а на праве каждого подданного выйти за пределы выпавшей ему неблагоприятной доли с помощью узнавшего об этом царя, отменить свою судьбу без борьбы, сделать её как бы не бывшей. Закон всегда проигрывает Свободе, и там, где он бессилен, вступает в свои права Государь, ибо его власть основана не на букве, а на более сильной, чем у подданных, воле. Христос не пишет законов, а вершит Суд в душах избранников.