Надо сказать, что костры из неугодной литературы наши "демократы" на площадях не жгут. Все происходит как бы естественным, "стихийно-рыночным" путем. Великую Александрийскую библиотеку в древности называли одним из семи чудес света, и гибель ее сокровищ оплакивалась культурными людьми на протяжении столетий. Советская система библиотек тоже была своего рода чудом. Благодаря ей человек в самом отдаленном поселке или деревне мог не только бесплатно прочитать ту или иную книгу, но и выписать нужную себе литературу по межбиблиотечному абонементу. Именно через систему библиотек множество людей не просто приобщились к серьезному чтению, но и стали собирать личные библиотеки. В 70-е—80-е годы хорошая книга стала даже редкостью, "лучшим подарком" — настолько велик был спрос.
Все наши нынешние "идейные демократы", без исключения: от Гайдара до Чубайса,— тоже выросли на книгах, на своего рода культе книг. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, особо почитаемый в этих кругах, писал в свое время: "Сохранение культурной среды — задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его духовной, нравственной жизни, для его "духовной оседлости", для его привязанности к родным местам, для его нравственной самодисциплины и социальности". Строчку из стихов Беллы Ахмадулиной: "Даруй мне тишь твоих библиотек..." тоже помнит любой "демократический интеллигент".
Помнить-то помнит, еще не забыл, но станет ли он сейчас, раздавленный или вознесенный "рыночной реальностью" — без разницы,— станет ли он сейчас или даже через некоторое время оплакивать гибель библиотечного дела в России, станет ли он оплакивать 180 библиотек, закрывшихся только в 2000 году и только в "благополучной" Московской области "из-за недостатка финансирования"? Боюсь, что нет. Как заявил от лица всех "реформаторов" В.С.Черномырдин: "хотели как лучше, а получилось как всегда".
Так вот, чего они хотели, когда начинали "модернизацию" библиотечной системы? Разумеется, как лучше. А как именно — лучше? А лучше — как в Америке: чтобы кругом компьютеры и бизнес-активность, остальное приложится. Но не прикладывается как-то. Впрочем, об этом по порядку.
Выше было сказано о том, что советская библиотечная система была настоящим чудом. Но это вовсе не значит, будто она была идеальной, без недостатков и слабых мест. Их очень хорошо знали и специалисты, и даже неспециалисты. Разумеется, прежде всего — это спецхраны, где лежала "идейно опасная" и прочая "несовершенно секретная" литература. Впрочем, лежала — не совсем верное слово. Ее читали, и достаточно активно: как люди, обладавшие соответствующими допусками, так и сами библиотечные работники, члены их семей и знакомые. Все-таки запретный плод сладок, и с этим обстоятельством ничего не поделаешь.
Более того, "полузакрытый" статус этой литературы придавал ей особое значение некоего "тайного знания", доступного лишь "избранным" и во многом послужившего созданию той самой касты "жрецов демократии", которая проявила себя в годы перестройки и реформ. О реальном качестве этих "тайных знаний", способных лишь обеспечить временное обогащение ничтожного меньшинства общества, сегодня с уверенностью можно судить по их плодам.
Вторым по распространенности упреком в адрес советских библиотек обычно называются "связи с КГБ", которые якобы обязывали библиотечных работников вести своего рода слежку за читателями, выявлять среди них "потенциально неблагонадежных", провоцировать, вербовать и так далее. Не исключаю, что случаи подобного "сотрудничества" с органами госбезопасности могли иметь место, но говорить о них, как о всеобщем или даже массовом явлении,— явное и недобросовестное преувеличение записных "демократов". Да, анализ читательского спроса проводился всегда, но это неотъемлемая часть любой грамотно поставленной библиотечной работы, а вовсе не какое-то особое "задание спецслужб".
Зато непонимание функции и возможностей библиотеки как культурного института действительно было массовым и даже всеобщим. Истинный потенциал библиотек в большинстве случаев использовался в лучшем случае на доли процента. Процветал "кампанейский метод", когда работа строилась под ту или иную дату, под тот или иной юбилей. Тогда из запасников извлекалась соответствующая литературы, организовывались выставки, читательские конференции — хорошо, если реальные, а не показные, "для отчета". Это восприятие библиотеки как своеобразного "книжного склада" никуда не делось — оно лишь трансформировалось у демократических "модернизаторов" библиотечного дела в понятное желание как можно быстрее избавиться от занимающего коммерчески полезные площади "бумажного кладбища" и перевести всю литературу на электронные носители, в компьютерные сети.