Недавний выход второго тома меня лично абсолютно убедил в том, что "МЛК" — не издевательство. Более того. Пепперштейн, потерявший по пути соавтора Ануфриева, создал, на мой взгляд, грандиозное полотно — панегирик русской и советской истории, трогательной и загадочной русской душе, вывел в текст неясные формулы национального бессознательного. Плюс написал сильную и достойную книгу о войне (а их не так уж и много). С юмором, но без иронии. После прочтения "МЛК" в целом хочется по-детски верить, что все это правда, что взаправду воплощение народной души русской парторг — колдун Дунаев — сражался с фашистами, помогал зажечь огонь Победы. Реальность романа оказалась сильнее просто реальности. В литературном плане очень справедлива формулировка "Афиши" устами не то Михаила Брашинского, не то Льва Данилкина (простите, господа, не разобрался): "от "МЛК" — с ее тысячью изумительных стихотворений, миллионов изящных каламбуров, ожерельем матерных прибауток, сотнями отлитых в благозвучные фразы эпизодов — возникает радостное ощущение, что все было не зря: символистская муть Блока, обэриутская дичь Введенского, соцреалистическая бронза Симонова, реализм с человеческим лицом Василя Быкова и Астафьева, концептуалистская гекатомба над трупом литературы Сорокина, чапаевский опыт фольклоризации текста Пелевина — все сошлось и примирилось в "Мифогенной любови каст". Можно еще добавить пронзительную чистоту былин, вековую мощь Толстого, имперский прохановский драйв и абсолютную реальность сказки. Вообще Пепперштейн сдержанно, но необратимо наследует всю русскую и советскую литературу.
Пепперштейн, своеобразно показав гиперрусскость, даже архаичность советского периода, фактически сконструировал недостававший элемент советского же мифа. И заставил, несмотря ни на что, с оптимизмом смотреть в будущее. Если что — нам "парторг Дунаев" поможет.