IV
— Ты что разнюнилась,
братва смердящая?..
Не туча гневная,
огнём разящая, —
Сивилла Русская
по стогнам шествует,
и — вопль из уст её,
и — грозен жест её.
— Срамно вам плакаться,
помоек жители!
Ещё вы горюшка
в глаза не видели.
Готовьтесь! Скоро уж
снесётся курочка...
Яичко выпрыгнет
из закоулочка.
Да так раскрутится
златое, ярое,
что протрезвеет враз
лахудра старая.
Ишь, разэтажилась,
ишь, разрекламилась,
шалава лживая,
Московь блудливая!
Торгует мрачная
сволочь Арбата,
"Победой" маршала,
"Славой" солдата.
Куда ни сунься —
банкиров пейсы,
сони, самсунги,
интимы, пепси...
Катись, яичечко —
внутри игла.
Как клюнешь лысого,
прожжешь дотла.
Вдоль по московской
по чужине
круши витрины!
Не жалко мне...
Но не Емелькою,
не новым Стенькою
и не кулачною
гремучей стенкою
мзда надвигается,
а всей раскатною
небесной карою.
В подвалах, с крыши ли,
ну, как, расслышали?
Волна возмездная
кренится бездною,
в тиши сверзается...
Пищалки сотовые
враз отключаются...
Сивиллин свиток
в жгут сжимается
Христос ругается!
Христос ругается!
ДОПЛАТНЫЕ ПИСЬМА. ФЕДОРОВ.
М. Ковров
9 декабря 2003 0
50(525)
Date: 10-12-2003
Author: М. КОВРОВ
ДОПЛАТНЫЕ ПИСЬМА. ФЕДОРОВ.
...10
В фотографических изображениях солнца, говорит Федоров, нам дано все, по чему мы можем составить понятие о том, что такое солнце, и уж наша вина, что мы не сумели воспользоваться этими данными, до сих пор не прочитав их. Толстой не понимает, действительно ли в фотографиях солнца содержится нужная информация.
Я сколько ни читаю Толстого, говорит Федоров, всегда думаю, что истина не то, что написано им, а как раз наоборот. Его учение о непротивлении злу есть нечто такое, с чем я никак не могу согласиться... Дошел до того, что ниспровергает Коперника! Разве наука уж так-таки и не сделала ничего? Разве ученые не устают, не живут на чердаках, не нуждаются? Нельзя так относиться к умственному труду!
За что он на меня сердится, удивляется Толстой. У него есть пункт помешательства, которого у меня, должно быть, нет. Высокого разбора души человек, таких и нет почти, но сектант, что не подходит под его теорию воскрешения, он знать не хочет. Но вера в науку удивительная, странная. Выдумали телеграфы, телефоны, нашли клеточку, в клеточках протоплазму, в протоплазме еще что-то. Занятия эти, очевидно, долго не кончатся, потому что им, очевидно, и конца быть не может, и потому ученым некогда заниматься тем, что нужно людям. Неученый думает, что день бывает оттого, что солнце выходит из-за леса или из-за поля, а ночь бывает, когда оно с другой стороны заходит. Образованный же человек, хотя сам и редко видит восход, но как попугай повторяет, что день и ночь бывает оттого, что земля вертится вокруг воображаемой оси, а зима и лето оттого, что земля вертится опять же по воображаемой орбите вокруг солнца. Как ни остроумна Коперникова система и как ни забавны для праздных людей исследования туманных пятен и каналов на Марсе, с помощью сотни миллионов стоящих обсерваторий, нельзя не признать, что знания мужика о том, что происходит на небе, суть действительные, самостоятельные знания, знания же ученого сомнительны, очень гадательны и ни на что, кроме как на препровождение времени, не нужны.
Федоров ругался страшно, называл его буддистом и неопознанным главарем декадентства. При встречах Толстому всегда доставалось и он уступал, но все равно знаменитого химика академика Бутлерова красочно изобразил профессором Кругосветловым в "Плодах просвещения". В рукописях профессор назывался Кутлеров или Кутлер. Толстого поражало постоянно встречающееся противоречие: исповедание "строгих научных приемов" и самых фантастических построений и убеждений. Жаловался: махают на меня рукой, как на врага науки, а мне обидно, я ведь считаю, именно наука должна узнать, чему должно и чему не должно верить.