И тогда была тоже эпидемия самоубийств – как сегодня.
Вот отрывок из статьи Корнея Чуковского. Речь о1910-м годе. Тогда распространилась форменная эпидемия немотивированных самоубийств.Чуковский пишет:
"Новый рассказ Максима Горького:"Макар решил застрелиться".Новый рассказ Ивана Бунина:"Захлестнул ремень на отдушнике и кричал от страха, повесился...". Новый рассказ Валерия Брюсова:"Она отравилась...". Новая книга З.Н. Гиппиус:"Прошлой весной застрелился знакомый, студент..."; "Муж и жена отравились..."; "Смирнова выпила стакан уксусной эссенции...".
Это не газетная хроника, а начало статьи Чуковского "Самоубийцы": "В наших современных книгах свирепствует теперь, как и в жизни, эпидемия самоубийств. Удавленники и утопленники – современнейшие нынче герои. И вот новая, небывалая черта: эти люди давятся и травятся, а почему – неизвестно". Прямо как сегодня, когда подростки из благополучных семей бросаются из окон.
Знаменательно, что накануне Первой мировой войны в Петербурге статистика самоубийств была почти сегодняшняя российская: 30 случаев на 100 тыс. населения (сегодня 35). С началом войны количество самоубийств тотчас упало втрое: люди обрели хоть какой-то смысл; потому, наверное, вступление России в войну так бурно приветствовали. Век назад «обнуление» кончилось жесточайшей схваткой народов, гибелью империй, рождением первой попытки реального социализма, отмеченного всеми «родимыми пятнами» войны, из которой он вышел.
А какой будет выход из нынешнего обнуления? Хочется верить, что – не война. Во всяком случае, не глобальная: локальные-то идут беспрерывно. Мне думается, мы – весь мир – стоим на пороге обретения какой-то новой веры, нового смысла, нового взгляда, того, что наши трансатлантическиедрузья называют словом vision.
Этот новый взгляд будет столь же масштабен ивлиятелен, как когда-то марксизм или даже христианство. Вероятно, это будет одновременно и философия, и религия, и политическая практика, как было в марксизме.
Нас ждёт иная нарезка границ, возрождение, казалось бы, забытых идей и форм государственной жизни и бытового уклада – того, что Бродель называл «структурами повседневности». Какой будет эта новая жизнь – зависит и не зависит от нас, наших желаний и намерений. В истории действуют роковые, провиденциальные силы, которые легко смахивают фигурки, выстроенные слабым человеческим разумом. Но и недооценивать человеческую сознательную активность – нельзя: «Мужайтесь, о други, боритесь прилежно, /Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!». Главное – уловить тренд истории и встроиться в него. Но пока – затишье перед бурей.
Ролик из Серова – это своего рода «Чёрный квадрат» Малевича, показанный в 1915 году. Там тоже было изображено – ничто. Нуль.Кино кончилось, экран погас.Если суждено быть продолжению – это будет совсем иное кино.
Но сегодня пока – ничего.
Впрочем, не надо бояться «ничего». Рассказывают, будто Бисмарк, служивший послом Пруссии в России, очень любил и ценил это русское словцо, не имеющее полных аналогов в иностранных языках. Однажды он перевернулся в санях, оказался в сугробе, промёрз, промок, а потом услыхал от крестьянина на постоялом дворе: «Ничего, барин!» - и как-то сразу стало легче. Бисмарк даже заказал себе кольцо с надписью «NITSCHEGO» и в трудные минуты смотрел на него – и успокаивался.
Жизнь продолжается. А самое интересное кино, как говорил один опытный пожилой прораб,– это завтрашний день.
Гений русского образа
Андрей Фефелов
9 февраля 2017 0
in memoriam: Иван Яковлевич Билибин
На Смоленском кладбище Санкт-Петербурга есть братская могила с надгробным памятником из серого гранита, где выбита надпись «Здесь похоронены погибшие в блокаду в 1942 году профессора Академии художеств». И ниже перечислено около десяти имён. Среди них имя Ивана Яковлевича Билибина, выдающегося русского художника, умершего ровно 75 лет назад в блокадном Ленинграде. О возвращении на Родину в 1936 году, о деятельности Ивана Билибина в СССР и его последних днях в блокадном убежище – подвалах Академии художеств, мы поговорили с искусствоведом, кандидатом наук, профессором кафедры истории зарубежного искусства Института им И.Е. Репина Российской Академии художеств Татьяной Филипповной Верижниковой.
«ЗАВТРА». Всю жизнь Иван Яковлевич с научной добросовестностью собирал драгоценные фрагменты русской народной культуры: создавал образы былин и сказок, исследовал и преображал предметы отечественной истории (костюма, оружия, архитектуры). Если знать о его непростой судьбе, о знаменательном возвращении на Родину, каково значение Ивана Билибина для России, для русского сознания?